— Ты… Ты… Как ты можешь?!
— А если бы от меня родила. Призналась бы?
У меня словно язык отсох.
Пристальным взглядом Денис царапает душу. А я стою, словно воды в рот набрала, и не могу выдавить из себя такое короткое «Да».
Я отмираю и, наконец, просто утвердительно киваю головой.
На губах Дениса появляется опасная улыбка. И он тихо, очень тихо и зловеще произносит:
— А я тебе не верю. Будем проверять.
— Совсем спятил?
— Танечка. Я тебе скажу так. Или мы делаем тест. Или я рассказываю обо всем Алесе. И мы все равно делаем тест.
В его глазах такая злость, что я отшатываюсь.
— Лучше бы ты меня ударил, Денис.
— Лучше бы ты мне правду сказала. Я думал, что мы с тобой достаточно откровенны.
Он ушел, но вскоре вернулся.
И вот он стоит на пороге и спокойно протягивает мне еще не вскрытую упаковку ватных палочек. И несколько контейнеров для биопроб.
От моей былой уверенности не остается и следа.
— Не теряешь надежды?
— Не теряю.
— Никита спит.
— Ничего. Я подожду.
— Я ничего проверять не буду.
— Да я сам все сделаю. Не переживай. Если надо — силой.
Глава 13
— Я тебе этого не забуду, — были первые слова, когда Денис увидел результаты ДНК-экспертизы. Он позвонил мне, как только вышел из клиники.
— Ты хоть на минуту можешь себе представить, как для меня это важно, Таня?!
— А ты хоть на минуту можешь представить, как это важно для меня?
С тех пор Денис стал заезжать к нам постоянно. Минимум два раза в неделю, а чаще — четыре. Периодически привозил продукты и игрушки Никитке.
Это длится уже четыре месяца. Четыре месяца лжи и бесконечного обмана. Каждый раз я разговариваю с дочерью и боюсь, что ей уже обо всем известно. Что правда, наконец, ей открылась.
Когда я смотрю в счастливые глаза Дениса, мне хочется орать на весь дом. За последнее время мужчина так привязался к сыну. Он уже не раз намекал, что Никита должен называть его папой.
Для меня каждый новый день, как на пороховой бочке. Я стала нервной. Раздражительной. И я очень боюсь. Я понимаю ведь, то, что я сделала, достойно осуждения. И вдвойне можно осудить мое сегодняшнее молчание. Это вообще за гранью.
Я два раза порывалась поговорить с Алесей и рассказать ей все. Потому что чем больше тянется молчание, тем глубже затягивает безисходность. И тем страшнее и больнее будет удар для моей девочки.
— Танюш, иди к нам! Смотри, какую Никитос башню соорудил!
Я перевожу взгляд на моих мальчишек. Нет. На Дениса и моего мальчика. Стала замечать за собой, что я неосознанно о Денисе думаю как о «своем».
Откладываю в сторону новый журнал с лекалами, встаю и приближаюсь к «стройке».
— Подай-ка вооон ту синюю деталь.
Денис пальцем указывает мне за спину, а я безропотно подчиняюсь.
Наблюдаю за ним молча. А в голову лезут глупые воспоминания...
— Отворачиваешься? — он тихонько прошептал мне на ухо тогда, когда был моложе лет на десять. В его волосах еще совсем не было редких седых прядей. А между бровями еще не успела залечь глубокая морщинка.
— Денис, ну ты что? Я не могу, — попыталась отстраниться, но не получилось совершенно.
Он всегда был таким большим, мощным и высоким. А я рядом с ним — как хрупкая тростинка.
Денис крепко прижал меня к себе, настойчиво лаская шею губами, оставляя влажную дорожку, от которой дрожь пробирала и спускалась к пояснице.
— А что мешает? Я ж тебе нравлюсь.
— А ты сам не понимаешь? — помню, как тогда положила ладони на его грудь, пытаясь хоть немного отодвинуться и избежать настойчивого поцелуя.
Тогда я и подумать не могла, что этот мальчик окажется таким настойчивым.
— Нет. Поясни, уж будь добра.
— Денис. Я ведь замужем. Да и старше тебя намного.
— И что за страшный возраст скрывает эта милая мордашка?
— Мне тридцать три.
— Ну и что? Рано ты себя в старухи записываешь. Красивая ты. Глаз оторвать не получается.
Я лишь растерянно улыбнулась парню. Что ни говори, а было приятно такое слышать. Особенно на фоне периодических, жутких скандалов с Егором, пока Алечка не видела.
— Смешной ты. Тебе бы девочку хорошую, молоденькую.
— Не хочу. Тебя хочу.
— Ну и зря. С такими, как я, сложно, Денис. У меня ребенок есть. Дочь. И ей через год в институт уже поступать. Муж голову открутит, если узнает.
— А я тебя у мужа уведу. Ты моей только будешь.
— Глупости. Он не отпустит. Да и муж не только постель с женой делит. Но и жизнь.
— Я, как ненормальный, о тебе только думаю. И я не балабол. Сказал, моей станешь, значит, так тому и быть. Только мне будешь принадлежать.