— При всем желании бы не смогла, мам.
— Аль, я даже не знаю, что еще сказать... прости меня, дочка. Не надо таких решительных мер. Пожалуйста.
— Не знаешь что сказать? Нуууу... Можешь сказать, что тебе жаль, например. Но это ведь будет ложью. А вы с Денисом теперь вместе живете?
— Нет. Не вместе.
— То есть, столько спиц поломалось в этом колесе, а вы даже не вместе?
— Аль...
— Скажи. Ты его любишь?
Тогда я смогла только лишь глубоко вздохнуть. Она моя дочь. И я считаю, что не вправе делиться с ней душевной болью.
— Это непростой вопрос. Все давно уже очень запуталось.
— Наоборот, это слишком простой вопрос. Но ты и здесь, не хочешь открыто признаться. Зачем тогда это все, если ты не идешь дальше? Если причина в нем, и это он не хочет, зачем тогда тебе такой мужик? Как ты могла его предпочесть мне?
— Аль, я не могу поставить свои чувства выше твоих, понимаешь, поэтому мне проще не копаться в себе и не разбираться в собственных чувствах.
— У вас ребенок общий. Вы оба, ты и он, наплевали на семью, а сами не способны принять взрослое решение? Ты меня удивляешь, мама.
Слышать это было больно. Потому что Денис до сих пор называет меня трусихой и говорит то же самое, в чем обвинила сейчас дочь.
— Ай! Таня, больно же!
Неожиданный вскрик возвращает меня в реальность.
— Извини, пожалуйста. Тут шов...
Я пытаюсь хоть как-то оправдать собственную безалаберность в глазах постоянной клиентки. И именно в этот момент поворачивается ключ и открывается дверь.
На пороге появляется Денис с сыном.
— Мама!
Никитка пытается с разбегу запрыгнуть на меня, но не тут-то было.
— Так! А ну стоять! — мужчина хватает малыша за капюшон и оттягивает назад. — Мама работает. Раздеваемся. И не мешаем.
Денис коротко поясняет, что они сейчас пойдут осваивать новую книжку с наклейками и не будут нас отвлекать.
Никита в последнее время стал садиться на шею, поэтому приходится с ним быть построже.
— Быстро дуй в ванну руки мыть.
Сын слушается беспрекословно. Мужчина следует за ним. А я поворачиваюсь к клиентке и только сейчас понимаю: она с Дениса взгляд не сводит.
И очень он мне не нравится: цепкий, смелый, ласкающий. Пожирающий, восхищенный и откровенный.
Внутри вдруг что-то болезненно переворачивается с тяжелым скрежетом. И мне неожиданно захотелось уколоть женщину еще раз. Но я, разумеется, сдерживаю свой порыв.
— Та-а-анечка, — она задумчиво протягивает, когда мальчишки скрылись за дверью, — а Денис, это ваш родственник?
— Это папа Никиты, — сразу отрезаю дальнейшие поползновения. И чувствую, как чуть выдвигается вперед подбородок.
— Ооо...
Ребята спокойно сидят в комнате. Но иногда до нас доносятся громкие детские возражения.
Вдруг распахивается дверь, на всех порах вылетает Никитка. Несется в коридор, приклеивает наклейку мне на ногу и с веселым смехом бежит обратно. Маленький шкода.
С легкостью отцепляю наклейку и уже хочу смять ее, чтобы отложить в сторону. Но взгляд вдруг задерживается на синей пасте. Просматриваюсь. Действительно. Корявые мелкие буквы:
«Самая красивая».
Биение сердца ускоряется. На моих губах мелькает нежная улыбка. А я, смело наплевав на очевидную глупость ситуации, приклеиваю бумажку обратно.
Глава 18
Уже вечером, после сытного ужина, когда я мягко напомнила Денису, что ему пора уезжать, а мне нужно укладывать Никиту, мужчина решительно отрезал:
— Я хочу сам его уложить.
— Денис, тебя никто не ограничивает в общении с ребенком. Но уже много времени. И с тобой он разыграется. И ему будет тяжелее уснуть. А мне вставать рано.
— А куда ты поедешь?
— У меня деловая встреча.
— А Никита?
А малыша мне приходится брать с собой в таких случаях, не все проверенные развивающие занятия проходят в подходящее для меня время. Хорошо, что это не официальное мероприятие, а всего лишь обсуждение материалов с поставщиками. Небольшие объемы для них мало привлекательны. Но на фирме пока не фыркают, потому что в их отделе сбыла сидит моя подруга.
— Он со мной поедет.
— Зачем? Тань, ну ты скажи, если тебе нужно, я всегда могу с ним побыть. Зачем же ребенка с собой тащить?
— Нет, все нормально, я привыкла. Да и ты ведь занят постоянно. Особенно утром.
— Танюш, — он неожиданно преодолевает разделяющее нас расстояние, оттесняет меня к столу и кладет ладони на столешницу по обе стороны от моих бедер. И приближает ко мне лицо. — Я могу остаться до завтра. Это же удобнее будет. Утром встанешь, спокойно соберешься...