Я, наверное, резко меняюсь в лице, потому что с лица Дениса сползает улыбка. Я чувствую, что слезы снова на подходе. Быстро отворачиваюсь, извиняюсь и устремляюсь в ванную. Плотно прикрываю за собой дверь и понимаю, что больше не могу сдерживаться. Открываю вентиль холодной воды. И меня прорывает. Приглушив плачь души полотенцем, я даю волю эмоциям.
Через три минуты в запертую дверь стучит Денис.
— Таня, открой.
Я понемногу успокаиваюсь. Откидываю полотенце в сторону.
Смотрю на свое отражение и горько улыбаюсь. Глаза и нос распухли. Да и губы тоже. Если мужчина увидит меня в таком виде...
Разочарованно отворачиваюсь.
— Тань!
— Сейчас иду.
Наскоро ополаскиваю лицо ледяной водой. Вдох-выдох. Так. Спокойно. Я просто попрошу его уехать. И все. Больше постараюсь не оставаться с ним наедине.
Выхожу, стараясь не показать своих эмоций.
Денис внимательным, жестким взором впивается в мое заплаканное лицо и следует за мной.
Одним прыжком он сокращает расстояние между нами.
Только я открываю рот, чтобы сказать все, что прокручивала в мыслях только что, но не успеваю произнести ни слова. Денис наклоняется, придерживая меня за голову, резко притягивает за затылок и впивается в мои губы.
Глава 6
Одним прыжком он сокращает расстояние между нами.
Только я открываю рот, чтобы сказать все, что прокручивала в мыслях только что, но не успеваю произнести ни слова. Денис наклоняется, придерживая меня за голову, резко притягивает за затылок и впивается в мои губы.
В душе от горького поцелуя все переворачивается, но я стою смирно, пытаясь вести себя как можно более отстраненно. Мне нужно сыграть холодность и равнодушие. Нужно!
Наконец, он отрывается от меня.
Он видит мое состояние и просто пытается меня успокоить. Но внутренний надрыв, кажется, никогда не перестанет болеть. Я стряхиваю с себя его руки, отталкиваясь от его груди. Вырываюсь.
— Танюш...
— Уходи, Денис, — отрезаю намеренно жестко, без возможности компромисса.
Суровый взгляд наполняется холодом. И разочарованием. А я продолжаю:
— Так нельзя. Я так не смогу, пойми. Это для меня слишком.
— Жалеешь, значит, — счастье в его взгляде померкло, оставив после себя лишь непроницаемую стену.
Самой себе я боюсь признаться, что... Нет. Не жалею. И если отмотать время назад, я бы вряд ли смогла оттолкнуть его. И это страшнее всего. Это сводит с ума, погружая туда, где нет воздуха.
— А я тоже жалею, Тань, — произносит жестко и полосует обвиняющим взглядом. — Мне жаль этой ночи. Что ты струсила. Но больше всего я жалею, что струсил сам. Если бы я знал, что так будет... если бы мог вернуться в прошлое, я бы не отступил. И ты бы не осталась тогда с Егором.
— Уходи.
— Почему ты не хочешь даже рассмотреть возможность НАС?! Почему?! Алеся первая, кому от этого будет лучше!
— Ты обещал ей не рассказывать!
— Ну почему ты такая трусиха?! — он отталкивает меня к стене, а сам наваливается сверху. — Тебе же хорошо со мной! И сейчас! И тогда тоже! И с ним так никогда не было! Таня!
Одновременно с моим именем он бьет ладонью в стену. А я прикрываю глаза.
— Денис, — использую трехсекундную передышку, задираю голову и смело смотрю в его лицо. — Ты не понимаешь. Она моя дочь. И я не могу делать ей больно. Она не виновата.
— А я? А я виноват? Мне, значит, делать больно можно? Да?!
— Прости меня. Ты мне не нужен, Денис.
— У нас с Алесей не самый удачный брак. И я очень сомневаюсь, что необходимо тянуть его и дальше.
— Если хочешь уйти от нее, уходи. Только не ко мне. Я никогда не смогу принять.
— Трусиха, — снова повторяет он и направляется к входной двери.
С каким-то злым остервенением он натягивает фирменные кроссовки и куртку. Поворачивает ключ в замке. А потом вдруг замирает и резко оборачивается.
— Одно твое слово, и всем было бы легче. Всего одно!
— Я буду молчать, Денис.
Дверь за ним захлопывается тихо. Настолько зловеще, что на душе вдруг становится холодно.
Дальше некоторое время я, откровенно говоря, избегала дочь. Реже отвечала на звонки. Перестала звонить сама. Денис обрывал телефон и несколько раз писал смс, которые до сих пор неизменно остаются без ответа. Вчера он даже приезжал, но я не впустила его. Так и стояла спиной к двери, в которую он тарабанил.
Из глаз лились слезы. Я не понимала, что мне делать. Потому что тест, зажатый между пальцами, уверенно показывал две полоски.