-Тебе ответить честно?
-Хотелось бы.
-Я родился в самом большом поселке Шарры, в Руте. Крупнее только Террана и Рекурента. Оттуда не так много путей, по которым может пойти твоя жизнь. Самые очевидные – на завод или в шахту. Теоретически можно поступить в университет в столице или даже Метрополии и стать инженером, но для этого нужно иметь очень много серого вещества в голове. У меня столько нет.
Альбина хмыкнула, потом спросила:
-Но есть и третий путь – полиция?
-Да. Этот путь мало отличался от первого. Кем может стать выходец из рабочего поселка? Постовым, не выше. А постовая служба, точнее, Департамент Общественного порядка – это именно те полицейские, о которых ты такого невысокого мнения. Недалекие, грубоватые, солдафоны. Но именно такими качествами и нужно обладать, чтобы пьяные драки разнимать, да жуликов ловить по горячим следам. Мне там было неуютно с первого дня, но я мечтал о карьере офицера, хотя знал, что мне ничего не светит. Хотелось думать, искать, расследовать, а не составлять очередной протокол на пьющего шахтера, который опять побил жену.
-Но ты ведь добился своей цели!
-Да. Тут мне помог мятеж, который был восемь лет назад. И еще я многое понял тогда, Альбина. Потому и называю террористов террористами и никак иначе.
-И что же произошло восемь лет назад?
Ирвин вновь взял свой стакан с вином, отпил и ответил:
-Мятеж. То есть сначала это был просто массовый митинг. Как раз истекали полномочия тогдашнего главы колонии, и на это место собирались назначить нового человека. Старый уже был. Старый - это в буквальном смысле, он хотел на пенсию, о чем и уведомил Метрополию. У него был отличный зам, который был весьма популярен в колонии. Его звали Ангелус Фарелус. Все надеялись, что именно его назначат преемником. Я тебе больше скажу, даже Континент уже собирался это сделать.
-Но?
-Но кто-то пустил слух, что его не назначат. Мощный слух. И вышел митинг на защиту Фарелуса, митинг, который, в общем-то, был не нужен. А Метрополия очень не любит такие вещи, она никогда не пойдет на уступки, если требовать в лоб. Митинг разогнали, тогда еще силами полиции. На следующий день защищать Фарелуса вышло в десять раз больше людей.
-И Метрополия ввела войска?
-Нет, поначалу надеялись на полицию. Прислали своего ставленника, Фарелус болтался в воздухе, явно колебался. Ему хотелось стать лидером Шарры, но сразу выступить против Метрополии он не решился. Пару дней его не слышно, не видно было. Думал. Наверняка не один, кто-то склонял его на нужную сторону. В итоге он поддержал тех, кто вышел на улицы и собрался все же возглавить Шарру. К тому времени сделать это законно было уже нельзя, преемник назначен. В общем, получилось, что это уже была последняя черта. Полиции отдали приказ разгонять толпу, а Фарелуса арестовать. Я хорошо помню этот день. Уже была осень, вода замерзла, промозгло, но снега еще не было. Мы круглые стуки стояли в оцеплении, а за барьером… А кто за барьером? Обычные люди, трудяги. Тех, кого мы защищали. Точнее, должны были защищать.
Тут Ирвин на минуту замолчал и отпил еще вина. Альбина тоже помолчала, но потом все же не выдержала:
-И что было дальше?
-Дальше? Глядя в глаза толпе, всем этим людям у нас невольно стал закрадываться вопрос, а на той ли мы стороне? На площади проходил огромный митинг за то, чтобы жители Шарры, то есть мы все могли определять свою судьбу, выбирать человека, который будет нами управлять. Тогда вопрос о независимости еще не ставили, он возникнет позже. Получается, что мы должны были выполнять приказы Метрополии и подавить справедливые, в общем-то, требования своих соотечественников. Повстанцы умело пользовались этим нашим внутренним противоречием и насаждали нам мысль, что мы должны слиться с этой толпой и вместе выступить против Метрополии единым фронтом.
-И вы выступили?
-Я – нет, а большинство, да. У меня на форме есть небольшая нашивка в виде лебедя, означает принадлежность к гвардии. Лебедь – символ верности. Гвардейцы в полиции – это те, кто остались верны Метрополии, но нас было меньшинство. Точно так же и среди гражданского населения часть людей не захотели участвовать в мятеже, а кто-то даже пошел против него. Тогда на нас смотрели как на предателей. Какое-то время нам удавалось сдерживать силы повстанцев на Шарре, причем приходилось сражаться против своих. Я не очень люблю вспоминать эти грязные времена. Потом нас поддержала прибывшая армия Метрополии и уже вместе переворот удалось свести на нет. Фарелуса расстреляли.
Альбина молчала. Замолчал и Ирвин. Наконец, девушка решилась нарушить тишину:
-А можно один вопрос?
-Да.
-Почему же ты не пошел со всеми? Остался верен Метрополии, ведь ничего такого народ Шарры не требовал тогда, более того, почти все твои сослуживцы перешли на сторону народа. А ты прекрасно знал, как Метрополия подавляет мятежи, но выступил за них. Ты не похож на беспринципного человека, почему тогда?
-Потому что еще тогда, стоя в оцеплении я начал видеть, Альбина. Видеть то, что видели немногие. В нас летели дымовые шашки. Но мы не видели, кто их бросает, мы видели лишь обычных людей, боевики прятались в толпе, за их спинами.
Мы сражались против своего народа, но мы это и так понимали. А кто-то планомерно промывал нам мозги, изо всех сил давя на это чувство. Потому что толпа громила отделения полиции, армейские части, административные здания. А особняк местного магната, на чьих фабриках трудились многие жители Шарры, который основательно выкачивал деньги из колонии себе в карман, так вот его особняк стоял нетронутым. Более того, его охраняли люди, с лентами «за свободу Шарры». Ленты, кстати, очень оперативно напечатал не пойми кто, и раздавали их просто так.
Эта революция стала вызывать у меня все больше вопросов. Несмотря на общий настрой, я чувствовал, что не все идет своим чередом, что чья-то неведомая рука направляет ход событий в нужную сторону.
Повстанцы продвигали справедливые и светлые идеи, но многие не чурались грабежами, мародерством, было много изнасилований. На территории штаба полиции вообще такое происходило, потом даже нашли изнасилованную девочку с гербом Метрополии на спине, его ей выжгли как клеймо. Девочка была мертва, разумеется. Неет, это была не воля народа. Вслед за организованным и чистым гражданским протестом на Шарру пришла анархия.
Я давно знал, что ни одна революция не приносит людям счастья. Разрушить все и построить заново – плохая стратегия. Настоящее счастье достигается только путем эволюции и постепенных перемен. Но в самом начале протестов я даже усомнился в этом, мне даже на какое-то время стало казаться, что все получится: сейчас мы единым строем выступим против Метрополии, она отступит, мы получим свободу и заживем. Но первый же дух свободы погрузил колонию в такой хаос, что я просто испугался. Уж лучше жить под властью Метрополии, но без страха ходить по улицам, подчиняться общим законам, пусть это даже будут не наши законы. После колонизации прошло уже много времени, темные времена, когда из нас тянули все жилы прошли, сейчас участь колоний не так уж плоха. И Метрополия продолжает идти на уступки.
Нет, те, кто организовали этот переворот не хотели счастья для Шарры. Они просто не хотели делиться с Метрополией. Вот и вся суть той революции. Потому я выступил на стороне Лебедей. И, честное слово, я не жалел об этом ни дня.
***
Кафе «Дуал» работало в обычном режиме. Да, оно подразумевалось, как место романтических встреч, но это больше по вечерам, днем сюда иногда забегали просто поесть одиночки или парами, необязательно на свидания. Вот и сейчас никого особо не удивила парочка полицейских в форме, которые сидели за столиком в углу и пили чай. Может зашли передохнуть на дежурстве, а, может, служебный роман у них наклевывается. Кому какое дело?
Опытный взгляд определи бы, что девушка была в форме постового сержанта, а вот молодой человек целый лейтенант. А еще он был раза в три больше своей спутницы.