И сейчас он очень порадовался, что не стал говорить: «Вы ошиблись, я — не он», потому что общение выходило очень приятным. А уж известие о том, что кто-то не пожалел времени и денег, чтобы специально приехать — это не просто приятно, это мегаприятно для любого артиста.
— Значит, вы живете не здесь… к сожалению, пока у меня не запланировано концертов в других городах. Но я все равно приглашаю вас на свое следующее выступление, и буду счастлив, если вам удастся приехать.
Марина
Я, еще когда смотрела интервью с Ильей, обратила внимание, что он говорит как-то по-особенному интеллигентно, причем для него это естественно. Ведь, когда человек притворяется и изображает из себя кого-то, кем он не является, это очень заметно со стороны. Так вот, теперь могу сказать — это, действительно, правда, Илья очень интересный и приятный собеседник.
Вообще-то, я до сих пор сама от себя в шоке — я первая подошла познакомиться к совершенно незнакомому человеку! Впрочем, мне-то он знаком, а вот я для него — первая встречная, хорошо, если не слишком навязчивая. Так что мог бы и вежливо послать… или не вежливо, и был бы прав по-своему. Но, наоборот, он сгладил неловкость момента, и я тону в обаянии, вежливости, внимательности… В общем, это сбывшийся сон девочки-подростка — случайная встреча, живое общение; будет трудно из этой сказки вынырнуть в реальность.
А выныривать надо — хорошенького понемножку, все-таки мне не тринадцать и не пятнадцать лет, чтобы верить в сказки; приятное общение — это еще не повод придумывать имена нашим совместным детям, у каждого была и есть собственная жизнь, и она слишком отличается, чтобы продолжать о чем-то фантазировать.
Здорово, что я не ошиблась в оценке человека, которого видела только на экране, это способствует вере в людей. Если честно, сама не знаю, каким было бы мое отношения к Илье, если бы он меня просто вежливо послал… очень хочется верить, что тогда пропало бы очарование личности, я бы воспринимала его просто как артиста.
А еще хорошо, что заказ в этом кафе оплачиваешь сразу, а то он бы точно заплатил за меня, а это как-то неловко… Да, подозреваю, что я какая-то несовременная. А еще я раньше думала, что мне нравятся мужчины только определенного типажа, и они просто обязаны быть брюнетами. Но я упоминала, как выглядит Илья? Он блондин, глаза серо-голубые или что-то в этом роде; в общем, такая неяркая, смазанная, на первый взгляд, внешность. А мне яркие мужчины нравятся! Нравились раньше, похоже… потому что вкусы вдруг резко меняются.
Кстати, на скандинава или, скажем, известного актера старого кино Дольфа Лунгрена Илья совершенно не похож — нет этой горы мускулов, он как-то изящнее, аристократичнее, что ли. И, тоже кстати, хорошо, что сейчас он не изображает звезду, картинно скрывающуюся от папарацци: например, в бейсболке, надетой задом наперед, или в накинутом на голову капюшоне толстовки — это всегда выглядит смешно со стороны. Нет, к счастью ничего подобного — неброская повседневная одежда — человек просто зашел перекусить в кафе.
Так что насчет своих предпочтений, я, похоже, ошибалась — сидящий напротив меня человек в этот типаж точно не вписывается, но безумно мне нравится уже после нескольких минут, проведенных в его обществе. Нет уж, лучше буду убеждать себя, что это магия образа, сценический опыт — все, что угодно, что не даст развиться безнадежным чувствам.
Именно поэтому встаю из-за стола первой, благодарю за приятное общество и говорю, что мне пора…
Илья тоже встает; кажется, он удивлен моей стремительностью, и предлагает подвезти. Благодарю за предложение и отказываюсь, сказав, что с удовольствием прогуляюсь. Он не настаивает и прощается, снова повторив, что будет очень рад видеть меня на своем выступлении.
В общем, никто ни на чем не настаивает, никто не навязывается; это и к лучшему — пусть эта совершенно удивительная встреча такой и останется в моей памяти.
Вернувшись домой и выйдя на работу, я делюсь впечатлениями о поездке, о концерте, рассказываю, как мне все понравилось и, при случае, я готова повторить этот маленький отпуск. А вот о встрече, которая, как мне самой уже кажется, мне приснилась, я не рассказываю ни одной живой душе — это слишком личное. Это то воспоминание, которое дарит мне лучик тепла и иногда заставляет счастливо улыбаться, когда никто не видит.