– А вы, Анатолий Михайлович, все-таки злой, – сказала она.
Забийворота только вздохнул.
Несколько минут Таська то держала струю ледяной воды у лица, пока хозяин выжимал кровь из майки, то прижимала к носу компресс. Постепенно кровь остановилась.
– Тащи его, – сказал Забийворота, перекрывая кран.
– Кого?
– Миленького.
– А вы его не убьете?
– Иди уже!
Миленький лежал в том же положении, в каком она его оставила. Забийворота отвел квартиранту место в углу, рядом с лестницей – бросил на пол домотканый коврик и валенок под голову. Миленький тотчас обнял валенок и захрапел.
– Ну, я пошла? – спросила Таська.
– Поезд завтра в шесть, не опоздай.
– Спасибо. И это… нет, вы не злой.
Она снова чмокнула милиционера в щеку и убежала.
Остановка «Сад и ягодка» хоть и находилась рядом со входом в товарищество, но от ворот ее было совершенно не видно из-за густо разросшейся сирени и акации. Таська подошла, села на скамейку и принялась ждать. Если верить расписанию, автобус ходит каждые сорок минут. Надо было уточнить время у лейтенанта, но бежать обратно не хотелось. Ничего, дождется.
Они появились откуда-то из лесу – шестеро парней, не то старшеклассников, не то пэтэушников. Встали неподалеку, закурили и негромко заржали. Смех этот Таське не понравился. Она встала и собралась уходить, но тут оказалось, что парней не шестеро, а десятеро – четверо зашли с другой стороны и отрезали путь к отступлению.
– Привет, красивая, – сказал один. – Знакомиться будем?
– Или так дашь? – добавил другой.
Теперь они заржали во весь голос.
– Козел, – сказала Таська грубияну.
Конечно, она поступила неправильно. Надо было орать, пытаться убежать, схватить бутылку, которая весьма кстати валялась неподалеку, но приключений за эти сутки было слишком много, обдумывать поступки не было никаких сил.
– Че ты сказала?! – возмутился «козел» и попытался схватить Таську за волосы.
Она встретила его ударом в пах, и «козел», сложившись гармошкой, упал и заскулил.
– Ах ты сучка, – полез в драку второй и получил тычок в глаз.
Третьего Таська подсекла ударом в коленную чашечку, и это было последнее, что она сумела сделать: ее скрутили, зажали рот и потащили в кусты, на ходу стягивая джинсы вместе с трусами.
Именно в этот момент появился Спиридонов.
– Поставьте девочку, где росла, – сказал он громко. – Извинитесь – и уйдете целыми.
Самый длинный из подонков приказал:
– Серый, Кабан, держите сучку, – после чего достал из кармана нож и пошел навстречу Спиридонову.
Если бы длинный был умнее, он бы задумался, почему этот пижон такой смелый. Но численное превосходство казалось длинному достаточным основанием для силового вмешательства. Он подошел к Спиридонову, который стоял и дожидался, пока хулиганы его окружат, и попытался пырнуть ножом.
Вместо этого нож отчего-то вывернулся и воткнулся длинному в ляжку. Длинный заорал благим матом, и Спиридонов ткнул его в солнечное сплетение, чтобы не пугать остальных.
– Следующий?
Дурак оказался только один, и он лег рядом с длинным, держась за сломанную челюсть.
– Повторяю – немедленно поставьте девочку там, где росла, и заберите свою падаль.
На этот раз приказ был немедленно исполнен: гоп-компания испарилась, бросив Таську со спущенными штанами и с разорванной рубахой. Таська выла, пытаясь прикрыться.
Спиридонов подошел, помог одеться и встать, накинул поверх разорванной рубашки свою штормовку и, обняв за плечо, начал вытирать лицо платком.
Таську колотило крупной дрожью. Она не могла сказать ни слова, только выла, пытаясь вырваться из объятий Спиридонова, но тот не выпускал ее и тихо говорил:
– Ну все, все, закончилось уже. Ничего непоправимого не случилось.
Подъехала «восьмерка». Спиридонов помог Таське войти, усадил справа по ходу движения и велел водителю никого не ждать, а ехать прямо сейчас. Он ли был так убедителен или безутешно плачущая девушка, но водитель послушался и сразу поехал. Впрочем, других пассажиров вроде и не было.
В кармане штормовки была фляжка со спиртом.
– Глотни! – велел Спиридонов. – У тебя сейчас шок, немедленно выпей, а то в психушку загремишь.
Таська, скорей всего, не понимала, что он ей говорит, но послушно глотнула. И тут же задохнулась – спирт обжег слизистую.