«Сикорский – пятьдесят девять», квадратный, уродливый, с двумя винтами один над другим и торчащими из десантного отсека стволами скорострельных пулеметов, приземлился прямо посреди дороги, до полусмерти напугав лошадей – они бросились бы опрометью от этой страшной черной летающей машины, если бы не путы на ногах и не крепкая рука, которая держала их. Чуть в сторонке лежали и сидели связанные казаки, у тех, кто их охранял, было оружие казаков.
Из десантного отсека вертолета выпрыгнули двое – седой, среднего роста, с черными, без единого проблеска седины короткими офицерскими усами русский, и кореец, низенький, щуплый, с виду ничего из себя не представляющий, но крепкий, как стальной трос.
Четверо – все как на подбор роста среднего и чуть выше среднего, одетые в простые черные костюмы наподобие тренировочных, черные сапоги с мягкими подошвами, с масками на головах – моментально выстроились, отдали честь. Потом один сделал уставные «два шага вперед».
– Господин старший инструктор, задание выполнено, потерь в группе нет! Доложил гардемарин Островский!
Инструктор покачал головой:
– Задание ни хрена не выполнено! Они успели сообщить в штаб, перед тем как вы их взяли. Вы привлекли их внимание и провалились! Теперь в штабе ждут доклада, если его не будет – поднимется тревога!
Гардемарин отчаянно посмотрел на инструктора:
– Но, господин старший инструктор, весь патруль захвачен живым. Мы можем заставить…
– Ты дурак! Дурак! Японцы, с которыми вам придется иметь дело, – их не заставишь! Ты будешь отрезать им пальцы один за другим – а они будут смеяться тебе в лицо и говорить «Да здравствует Император!». Они не боятся смерти, для них бесчестие страшнее смерти! Ты должен был найти способ, как снять патруль еще на дороге! Ты провалил задание!
– Так точно!
– Ты провалил задание! – еще громче сказал офицер. – Ты погиб сам и погубил своих людей!
– Так точно, господин старший инструктор!!! – изо всех сил выкрикнул кадет.
Офицер внезапно потерял интерес к кадету, повернулся к корейцу.
– Это лучшие? – презрительно сказал он. – Группа подготовлена плохо. Если остальные подготовлены еще хуже – у нас большие проблемы. Возвращаемся.
Офицер достал из-за пояса нож, бросил его на землю, потом повернулся и пошел к вертолету. Следом пошел кореец. Поднимая пыль, вертолет быстро взлетел, скорее даже не взлетел – а прыгнул в темнеющее небо, как бабочка.
Один из «ниндзя» снял маску, это оказался пацан лет восемнадцати, то ли китаец, то ли кореец, то ли японец.
– Мы не выполнили задание, – сказал он по-русски.
Тот, кто докладывал, повернулся, скомандовал:
– Построиться! За мной, бегом марш!
Маленький отряд сорвался с места. Они бежали тем особенным бегом, какому научил их Ко: когда ты бежишь так, человек должен присмотреться, чтобы увидеть тебя, даже если ты бежишь на ровном месте в ста метрах от него. Это было особое умение, оно передавалось в тайных обществах Кореи, издревле сопротивлявшейся захватчикам.
Примерно минут через десять казакам удалось подобрать брошенный для них нож, перерезать путы одному из них на руках, потом освобожденный освободил остальных, вскочил и, грязно выругавшись, бросился к оружию. Чуть в стороне тревожно прядали ушами, переступали с места на место нервничающие кони.
– Ах, б…
– Ат-ставить!
Урядник, уже поднявшийся с земли, посмотрел в ту сторону, куда убежали эти самые. За десять минут невозможно было убежать далеко, да и солнце светило – но этих видно не было.
– Ниндзя… так их мать!
До лагеря, до которого группе гардемаринов предстояло добраться, было пятнадцать верст пути.
Мастер Ко, сухощавый, без возраста, как и все корейцы, в простом черном костюме – широкие штаны, борцовская куртка, косынка на голове, мягкие полусапожки с кожаной подошвой – единственное из униформы русского морского спецназа, которое он носил, – стоит перед коротким четырехшереножным строем. Четыре шеренги по пять пацанов-гардемаринов в каждой, оружия нет, знаков различия тоже нет. Все те же борцовские костюмы, только белые. Поровну – узких глаз китайцев, корейцев, монголов, и обычных – русских, казаков. Все пацаны почти одного роста – в морской спецназ не берут выше метра семидесяти пяти, что связано с возможностью транспортировки на подводных лодках и абордажными боями…