Причина хренового настроения начальства выяснилась быстро. Заодно стала ясна и причина мрачности харьковчан в целом. За постоянными разъездами и суетой Игорь как-то упустил из виду, что, кроме руководства Комиссариатом, у Петренко есть и другие обязанности. От работы-то в комендатуре Пилипко его не освобождал. А дел в сентябре у всех силовиков Харькова оказалось очень много.
Всё было достаточно банально и старо как мир. В городе и области в момент переноса было достаточно много людей, которых принято называть олигархами. Да и просто богатых Буратин хватало. Самые отвязанные, во главе с бывшими мэром города Валкнисом и губернатором области Прохоровым, попытались сдёрнуть почти сразу же после хроноклазма, но попытка была пресечена военными властями. Бучу, которую подняли сторонники арестованных мэра и губера, организовав бунт заключённых местной тюрьмы и выведя на улицу местных 'демократов', милиция подавила в зародыше. Правда, без стрельбы на поражение не обошлось. Что произошло в тюряге, до широкой общественности доведено так и не было, хотя, по слухам, там образовалось несколько десятков трупов, но зато стало известно, что во время митинга лично руководителем МВД Червоненко был застрелен российский оппозиционер Карпов, призывавший участников к выступлению против хунты. Народ, впрочем, одобрил действия главного 'мента' - и урки и эти псевдодемократы всех уже достали. Эта история была хорошо знакома всем харьковчанам и Игорь не являлся исключением.
После этого на некоторое время всё поутихло, если не считать волны погромов и грабежей магазинов, прокатившейся по Харькову в начале июля. Собственно, даже волной назвать это было сложно - так, рябь. Власти не стали жевать сопли и загасили её очень быстро - и менты и вояки применяли оружие быстро и без колебаний. По законам военного времени - ибо чрезвычайное положение в области было введено сразу же после переноса. После пары - тройки показательных перестрелок с грабителями, перешедшими в расстрел оных на месте, количество желающих поживиться чужой собственностью сразу резко поубавилось.
Жизнь, на первый взгляд, стала налаживаться. Что касается простых работяг - с ними дело обстояло именно так. Запускались новые производства (вернее, пока реанимировались старые) и в перспективе, рабочих мест на харьковских заводах хватало на всех, хотя, конечно, безработица в области пока была просто ужасной. Правда, в основном, за счёт разных офисных работников и прочих 'манагеров', которые на заводы, в общем, не рвались. Но, благодаря договорённостям с СССР, в Харькове на ближайшие 49 лет устанавливалась особая экономическая зона, имевшая очень мало общего с советскими реалиями, так что у харьковских бизнесменов тоже были неплохие шансы не остаться у разбитого корыта.
Проблема была в одном - если мелкий и средний бизнес был представлен в основном людьми, самими построившими своё дело, зачастую с нуля, то среди крупных бизнесменов Харькова, в том числе и тех, кого принято называть олигархами, (впрочем, как любого постсоветского города - что украинского, что российского, что казахского) большинство составляли не 'созидатели', а 'хапуги', то есть, не заработавшие деньги, а их 'сделавшие'. Получившие огромные средства и возможности не благодаря деловым качествам, а в основном - личным связям. Управленцы, тем более производственники, они были, как правило, средненькие, если не откровенно говённые, но зато в подковёрных интригах им не было равных.
На первых порах большинство крупных харьковских бизнесменов, изъявили желание сотрудничать с властями и поддерживали видимость кипучей деятельности по организации новой жизни. В принципе, другого выхода у них и не оставалось. Лезть против военных в открытую было самоубийством. Кого-кого, а таковых дураков в этой среде прожженных циников и мастеров финансовых интриг не наблюдалось. Июньского урока для них оказалось более чем достаточно. Но, как и следовало ожидать, это не сделало их сторонниками новой власти.
Все противостоящие хунте силы после ареста несостоявшихся высокопоставленных перебежчиков ушли в подполье, стали активно вербовать сторонников и налаживать взаимодействие. Причём нельзя сказать, что эта работа была бесполезной - далеко не все в Харькове с восторгом встретили фактическое присоединение к СССР. У многих сохранялись иллюзии и вера в возможность самостоятельного демократического развития области, многие просто боялись 'кровавой ГэБни' и репрессий - годы оголтелой антисоветской агитации не прошли даром. А часть населения - те же жулики и бандиты всех мастей, прекрасно понимала, что при жёсткой и решительной власти их сытой и, по сути, почти безопасной жизни быстро придёт конец. Кстати, хватало и принципиальных противников советской власти - духовных наследников Бандеры и Петлюры. Хоть и отрицали харьковчане в своё время, что в их славном городе может быть много подобных типажей, жизнь эту прекраснодушную уверенность не подтвердила. Во всяком, случае, таких оказалось в области далеко не считанные десятки...