Впрочем, таких людей было не очень много - большинству бизнесменов, работавших относительно честно, опасаться было, в общем-то, нечего. Тем более что милиция и военные, понимавшие двусмысленность положения, организовали сверку материалов, имеющихся в архивах различных спецслужб и, наплевав на всю предполагаемую законность, начали уничтожать часть документов, касающуюся людей, не завязанных в откровенно криминальных сделках.
Это шло вразрез со всеми обычаями спецслужб, но и Пилипко и всё руководство Новохарькова вовсе не горело желанием подставлять сограждан под карающий меч советского правосудия образца 40-го года. В любом случае, у многих людей после 1991 просто не было другого выхода, как только заниматься различными негоциями, зачастую связанными с мелким нарушением законов, и все прекрасно это понимали. Но насколько удастся втолковать это руководству СССР, оставалось неизвестным, поэтому было сочтено необходимым провести своеобразную 'тихую амнистию' для большинства бизнесменов. Впрочем, и вояки и менты альтруистами не были ни разу и быстренько организовали несколько 'Фондов развития...', которые и стали аккумулировать различные материальные активы, с целью централизовать потребление невосполнимых технических ресурсов.
К удивлению Игоря, основным вопросом, тормозящим работу, оказались вовсе не финансовые и технические вопросы. Вояки озаботились статусом трех заместителей Комиссара по делам беженцев и перемещенных лиц. По их мнению, в данной ситуации гражданским в структурах управления делать было нечего. Чем уж их так не устраивал статус вольнонаемных сотрудников, Игорь так и не догнал. С точки зрения 'шпака', каковым он себя честно признавал, не было никакой разницы, но для Петренко разница явно была. Причем, не малая...
Никаких документов, имеющих отношение к армейскому прошлому, у скорешившейся троицы, естественно не было. А поскольку они были гражданами другой страны, в харьковских архивах никаких упоминаний о них тоже не имелось. Игорь, правда, честно признался, что вообще не служил, но получил от Петровича странный ответ:
- А кому счас легко?
В итоге, пришли к тому, что по ходатайству Комиссара по делам беженцев и перемещенных лиц, административным произволом, т.е. приказом Пилипко, заместителям Комиссара было присвоено звание 'старший лейтенант'. Иван Петрович счел, что лейтенантами, тем более младшими, быть его заместителям как бы не уместно, а капитана давать неизвестно кому - жирно будет. Пилипко поворчал, но приказ подписал, уточнив, что, вообще-то звания эти условные и если "шпаки" накосячат, потеряют их мигом. Игорю на звание было наплевать, а пилоты, в России носившие звания майора и капитана запаса, хотели было возмутиться, но Петренко пообещал, что их карьерный рост будет ярок и стремителен и летуны временно заткнулись.
- Мужики! - прочувственно заявил Петренко на импровизированном банкете по случаю присвоения званий - Теперь вы в армии, и спрашивать с вас буду по-армейски! Он поднял вверх указательный палец и зачем-то его внимательно осмотрел. После чего торжественно объявил:
- То есть - буду еб..ть от души и по самые гланды!
'Мужики' быстренько выпили за такое радостное будущее, закусили и разбежались по рабочим местам - дел впереди было просто невпроворот....
Июль и август пролетели как в угаре. Так уж получилось, что лётчики в их организации стали курировать военный блок и, в основном, помогали налаживать производство военной техники, а на Игоря, у которого армейского опыта, как уже говорилось, не было, легли все, так сказать, 'общие вопросы' и производство гражданской продукции. Учитывая ситуацию, 'военка' пользовалась абсолютным приоритетом, а остальное шло как бы вторым планом, хотя сам Игорь считал, что это не совсем правильно.
Во любом случае, крутиться приходилось как белке в колесе. Олегу и Алексею приходилось не легче, но у них была хоть какая-то отдушина - любимая авиация. Несколько раз они мотались в Москву в качестве 'извозчиков' - возили высоких гостей. Однажды даже похвастались, что с Берией беседовали - тот заинтересовался самолетом, и ему устроили обзорную экскурсию. Игорю же на встречи с сильными мира сего до сих пор не везло, если, конечно, не считать представления Пилипко. В СССР же ему в основном приходилось общаться с областным руководством и представителями наркоматов, которые, как правило, были на удивление трезвомыслящими и восприимчивыми ко всему новому товарищами. Во всяком случае, пока дело касалось технологий и промышленного производства. Разговоров о политике и идеологии Игорь старательно избегал, как и разговоров о будущем, откуда они свалились. Впрочем, поскольку харьковчане считались секретоносителями и советские специалисты были 'в курсе', неудобных вопросов Игорю никто и не задавал. Пока.