Жители Эсгарота засмеялись, будто гномы были невесть какими шутниками. Кили выбрался из-под лавки и повторил трюк с вином и пивом.
- Вы просто ужасны… - пробормотал Бильбо, лениво обгладывая косточки. - Где ваши манеры?
- Я обменял их, как только родился! - завопил Кили, у которого слух был, как у сыча. - На кружку пива и топор!
- Топор! На стене висит топор… - воскликнул Ори, затянул песню, веселую и задорную, и остальные подхватили.
Торин не пел, благодушно улыбаясь, и одновременно внимательно смотрел, следил за происходящим.
- Такой холодный, - пожаловался Бильбо, подтягивая к себе тяжелую кружку, полную пива, хотя некуда было его пить, да и не стоило перебирать.
- Кто? - поинтересовался Торин.
- Ты.
- Я не холодный, - проговорил Торин неожиданно мягко и тоже отхлебнул, - так надо.
- Не только потому что надо, - пробормотал Бильбо, которого тянуло на пьяные откровенности, в шуме и гаме его слов почти не было слышно. - Ты такой холодный, потому что ты такой.
- Глубокомысленно, - заметил Торин, и, сделав короткий глоток, незаметно приобнял хоббита. Бильбо ощутил тепло, разливающееся по телу, хотя в харчевне было жарко.
Улыбающаяся девушка вновь подошла к ним, опять шлепнула Бофура тряпкой, хоть тот и не давал повода, и поставила перед ними блюдо с рыбой. Крупные, горячие истекающие прозрачным соленым жиром, куски покоились на ломтиках золотистой жареной картошки в окружении капустных листьев.
- Капуста, - пробормотал Бильбо, глядя на это все. И, покачнувшись на лавке, увидел вдруг стремительно рванувшийся вверх потолок. Вокруг смеялись, пели, ели, пили, и аромат дыма смешивался с запахом еды и пьяными голосами, все это нарастало, как приближающийся прилив, и, наконец, накрыло с головой.
***
- Живой? - негромко спросили его, когда Бильбо открыл глаза. Вокруг было темно, тихо, гулял прохладный западный ветер, который пах лесом.
Бильбо сморгнул несколько раз, привыкая к темноте, стиснул то, что оказалось прохладными простынями, хрустящими от крахмала. Тишина, наполненная стрекотом сверчков, шелестом листвы и редкими птичьими криками, ласкала уши - точно так же, как холодная тряпица, невесть как оказавшаяся на лбу. Бильбо замер, ощущая, как гудят усталые ноги, как спокойствие и прохлада овладевают телом. Потолок все еще слегка покачивался, если вертеть головой, но уже значительно меньше.
- Как хорошо… - едва слышно признался он.
Тряпица исчезла, чтоб вернуться на лоб вновь, влажной и дышавшей свежестью воды.
- Хорошо… - вновь выдохнул он, протянул руку и наткнулся на пальцы Торина, сильные и привычные. - Что со мной случилось?
Торин отер его лоб, спустился к лихорадочно горячей шее, протер за ушами, отчего Бильбо благодарно застонал, и посмотрел на гнома в упор.
- Ведь я выпил всего пару кружек… – пожаловался он, стискивая пальцы Торина. - И хорошо закусывал. Почему ты молчишь?
Торин молчал, покусывая губу. Значит, нервничал, и сильно, раз это было заметно.
- Мне надо сказать тебе кое-что… - отозвался, наконец, Торин, и Бильбо мгновенно напрягся, ожидая услышать все самое худшее. Торин встретил во время пьянки свою шикарную невесту и решил вернуться к ней. Торин разлюбил его. Торин никогда его и не любил.
- Это серьезно, - сказал Торин, желая, видимо, подготовить Бильбо. А страх холодной змеей уже прополз по телу, сковал, словно паутиной - липко и прочно, Бильбо едва не забыл, как дышать.
- Торин?.. - пробормотал он, губы не слушались, а язык присох к небу.
- Ты ждешь ребенка, - с тихой торжественностью сообщил Торин, и зачем-то добавил, - от меня.
Бильбо так и замер, уставившись на него во все глаза. Сердце, остановившееся было, вновь забилось, да так часто и неровно, что можно было ощутить, как оно дергается в груди.
- Я… Ты… Но почему ты? - заговорил он, сам не зная, что хочет спросить и сказать.
Силуэт Торина вырисовывался на фоне светлых стен и окна, в котором колыхались ветки деревьев. Торин улыбался, держа ладонь на его животе, но одновременно с этим был взволнован.
- Ты пробормотал про капусту, прежде чем отрубиться, - сказал он, - а потом еще долго говорил про нее да про приметы, да про какого-то Брендибака, кстати, кто это?
- Когда? - стиснул зубы Бильбо.
- Когда блевал во дворе, - криво усмехнулся Торин.
- Я… во дворе? - Бильбо почувствовал, как щеки и уши горят, на этот раз от стыда.
- Ты хотел пойти блевать на озеро, но я тебя отговорил, - усмехнулся Торин, а Бильбо словно картину увидел: пьяный полурослик тошнится прямо посреди двора, а потом еще отталкивает гнома, который мешает ему пойти гулять на озеро.
- Отговорил?
- Практически. Помог тебе очистить желудок, принес тебя сюда и привел в порядок.
- Спасибо, Торин.
- Не за что, - посерьезнел тот, - это мелочи, про которые я и не стал бы говорить, если бы не твой треп про капусту. Про капусту, детей и прочую ерунду.
- И ты так решил только с моего пьяного бреда?
- Нет, - покачал головой Торин, - хоть я и не помню толком беременных нижних, но ты на сносях, как бы я не убеждал себя в обратном.
- Вот как… - Бильбо закрыл глаза. Обхватил руками живот - тот еще не был достаточно круглым, хотя Бильбо никогда не интересовался деторождением и не знал, достаточно ли кругл его живот, или он пока еще уютное пивное брюшко? Впрочем, неважно, главное, что Торин в курсе. И незачем больше лгать.
Бильбо откинулся на подушки. От сердца отлегло… Если, конечно, Торин не хотел еще что-нибудь ему сказать.
- И что теперь, Торин? - вопрос вырвался сам собой. Уверенный в себе взломщик не стал бы вздергивать брови и вспискивать: “Что же теперь?!”, а вот истеричный, капризный нижний в нем - вполне мог.
- Самое главное, - медленно ответил Торин, стиснув его пальцы в ответ, - не бойся. Я не позволю тебе погибнуть из-за этого.
- Ты боишься за меня?
- Да. Больше всего.
Торин не стал говорить лишнего, но вдруг вытянулся рядом с ним, заворочался, как большая сильная рыба. Осторожно прижался ухом к его животу, обхватив его бедра. В темноте и тишине спальни этот жест казался таким интимным и уместным, что Бильбо не смог сдержаться и застонал сладко. Торин не выпускал его - раскинувшись на кровати, впервые за много дней свободно раскинувшись, он подтянул к себе хоббита, сбивая подушки и простыни в один белый ком.
- Ты рад? - тихо спросил Бильбо, уставившись ему глаза в глаза. Никто, конечно, не ожидал, что Торин в одночасье переменится, но тот мог бы и сам выразить свои чувства, без лишних расспросов.
- Да, - Торин обхватил его плечо, стискивая так крепко, что еще чуть-чуть - и больно будет, - если бы сделали это уже в Эреборе, было бы лучше. Но я рад, что ты зачал.
- Никогда не думал о детях, - тихо заговорил Бильбо, признаваясь ему, - никогда ни с кем не встречался всерьез, и детей не хотел.
- Теперь хочешь - не хочешь, а ребенок будет, - сказал Торин так, будто от его решения зависело все, включая природу. Бильбо закрыл глаза, позволяя себя целовать - в шею, в уши, в щеки, в губы, везде-везде. Надо же, Торин был нежен и аккуратен, это Торин-то!
- Я скоро растаю, как та пастила, - Бильбо отвернулся от него, поглядывая лукаво через плечо. Почувствовал, как Торин прикасается к его спине, чертит пальцами вниз, касаясь там, внизу - и ему хотелось, чтоб Торин продолжал.