Балин тормошил Торина, лучше других сообразивший, чем все это грозит, и, мало-помалу, тот перестал ежесекундно обниматься с камнем, принялся решать насущные вопросы. Впрочем, Торин все равно изменился. Сильно изменился.
И ладно бы Эсгарот. Бильбо в глубине души понимал, что объяви Торин жителей Озерного города врагами, то он сам не стал бы возражать. Почему? Потому что это Торин. Торину лучше знать, кто враги, а кто друзья, по крайней мере сейчас.
Сейчас Бильбо хотел только спокойной, осторожной ласки – после спасения от дракона он чувствовал себя совсем неважно. А вот самым ужасным было то, что Торин совершенно охладел к нему. Неуловимо отдалился. Торин-то был в прекрасной форме, здоров и вынослив, Торина манили новые горизонты, открывшиеся перспективы, и Бильбо с черным отчаянием понимал, что мешает ему. Но ведь Торин всегда был ласков, когда они оставались наедине, а теперь у него словно появился кто-то еще, забиравший эту ласку и нежность.
И да, Бильбо знал, кто эта шикарная невеста Торина.
Проклятый камень, кто же еще.
Без мирных переговоров с жителями Эсгарота невозможно было начинать работы в Эреборе, невозможно было наладить торговые отношения, не было ни теплой кровати, ни сытной еды, ни тазика с водой, чтоб греть замерзшие ноги. Ничего не было. Бильбо спал на земле, с ужасом представляя себе затянувшиеся на год переговоры.
И все упиралось в Аркенстон.
Но остальные этого словно не замечали или же не хотели замечать.
- Ты просто герой, Торин, - заметил Бомбур во время обеда, - надо признаться, я не ожидал ничего от похода.
Торин обернулся к нему:
- Ты не верил в меня?
- Почему, верил. Но не ожидал.
- И я не ожидал, - проговорил Балин, - и ты знаешь это, Торин.
- Вернуть Эребор казалось невыполнимой задачей.
- А я вообще Эребора не помню, - признался Фили.
- А я его вообще не видел, - сказал Ори, - но я знал, что мы сможем!
Бильбо сидел, вжимаясь спиной в холодный камень, крепко стискивая зубы. Неужели только он не сомневался в успехе? Неужели все шли туда, не зная куда, включая Торина, и только Бильбо был уверен, уверен в походе, в гномах, в Торине… неуверен только в себе.
Он поглядел на Торина, который стискивал в широкой, крепкой ладони Аркенстон. Никто ведь не оспаривал его право владеть камнем, но Торин все равно стискивал его так, будто боялся, что украдут. Зачем ты боишься, Торин, это ведь не вяжется никак с тобой. Зачем ты предаешь людей, которые тебе помогли?
Оранжевые, золото-розовые и сине-сизые отсветы Аркенстона лежали на лице Торина, Бильбо смотрел на него, не спуская глаз. Почему, когда ты держишь свой драгоценный, вот уж действительно, драгоценный камень в руке, ты по-прежнему мрачен и суров, и… несчастен?
И почему, почему Торин, они называют тебя героем тогда, когда ты вдруг перестал им быть?
Хворост весело трещал в костре, разбрызгивал яркие искры, но на душе у хоббита было донельзя гадко. Бильбо не привык глушить душевную боль горячительным, но сейчас не отказался бы от чего-нибудь покрепче вина. Хотя, наверное, это было бы вредно для ребенка. Бильбо нервно сглотнул, вспомнив о нем.
- Ты голоден? - поинтересовался Кили, подобрался ближе.
- Да нет, спасибо.
- Хочешь жареный хлеб? Смотри, здешние пекут особый хлеб, с кислинкой, и если его жарить, - Кили протянул ему прутик с насаженными кусками хлеба, - то получается очень даже.
- Спасибо, - улыбнулся ему Бильбо. Посмотрел на Кили, ему в глаза, ожидая увидеть там ответ - неужели он тоже считает Торина правым, неужели он тоже готов обороняться и сражаться с жителями Эсгарота, которые согрели и накормили их, которые убили дракона?
Кили молчал, языки костра отражались в его темных глазах.
- Ты ешь, - сказал он, наконец, когда пауза совсем уж затянулась, - ешь, пока теплый.
- Да, - кивнул Бильбо, стягивая зубами хрустящий кусок. Наверное, Кили сам должен был решить это для себя.
И одновременно с тяжелыми мыслями о политике Торина в отношении Эсгарота, организм настойчиво брал свое. Внутри словно все изменилось, стало другим, чужим и непривычным. Тоскливо ныло, тянуло в груди, и меж ушей натянули будто мысленную ниточку и ежеминутно дергали за нее, не позволяя отвлекаться. Ближайший десяток лет не отвлекаться, потому как о ребенке родившемся забот было бы еще больше, чем сейчас.
А Торин, вдоволь налюбовавшись на свой ненаглядный камень, молча кивнул хоббиту в сторону спальника.
- Я ем, - сообщил Бильбо.
Торин смерил его взглядом, не самым приятным и теплым, но Бильбо уже изучил арсенал его взглядов и продолжил хрустеть, роняя крошки.
Хлеб оказался и правда вкусным.
Ревновать к камню было глупо, и как-то даже несерьезно. Хорошо, что сейчас Торин уже спал, или делал вид, что спал - Бильбо не стал проверять, привычно подоткнувшись спиной к его спине. Вот уже неделю они спали так, отвернувшись друг от друга, и Бильбо, не желавший уступать первым, упрямо смотрел в ночное небо, прижимаясь лопатками к его спине. Едва сдерживался, чтоб не развернуться и не обнять, не уткнуться носом ему в шею и взвыть тихо от одиночества и отсутствия нежности, требуя, чтобы погладили, приласкали, потрепали за ухом. Бильбо был готов сколько угодно защищать Торина, сколько угодно сам его спасать, но вот сделать вид, что все в порядке, и что ему все нравится - он не мог.
И да, это было глупо, но он ревновал. В конце концов, как можно променять живого партнера на камень?
Тело требовало не злить своего верхнего, а подчиняться, слушаться, доверять и одобрять, в конце концов, много ли людей поступает правильно и хорошо? Каждый ли верхний честен и благороден?
Но Торин - не каждый!
Торин - Король-под-горой, у его эгоизма другие масштабы.
Вконец измаявшись, Бильбо сам не заметил, как несколько раз ощутимо толкнул Торина. Тому, видимо, надоели пинки и тычки, и, развернувшись, он обхватил хоббита и прижал его к себе, не просыпаясь. Бильбо замер, чувствуя, как бьется сердце Торина, выдохнул бесшумно и легонько побился лбом о его грудь.
- Ты никогда никого не слушаешь, - сообщил Бильбо. - Упрямее всех эльфийских королей, вместе взятых.
Торин тихо посапывал во сне - видимо, простыл. Бильбо прижался губами к его щеке, обнял его.
- Наверное, - чмокнул он его в губы коротко, - я целую тебя в последний раз, так как потом ты меня, скорее всего, убьешь. Но я… В общем, неважно, Торин. Я тебя люблю.
***
Как ни странно, он относительно легко добрался до ставки эльфов. Как будто все правильно делал, раз все шло так гладко. Или наоборот – неправильно. Бильбо не знал. Бильбо решил вообще не думать об этом. Главным сейчас было избавиться от камня, а план, пришедший в голову, был вполне удачным. Не швырять же Аркенстон в озеро, где от него никакого толку. А вот поспособствовать переговорам гораздо лучше. К тому же - эта мысль особенно успокаивала - Бильбо имел право на часть сокровищ!
О последствиях лучше было и вовсе не задумываться.
Эльфы удивились тому, что он хочет вернуться, но иначе Бильбо не мог. Вот только Гэндальф не удивился. Пошел его провожать.
Вдвоем брели в темноте, маг молча опираясь на посох. Звезд не было.
- Я не знаю, Гэндальф, - сказал Бильбо, - просто не знаю. Не спрашивай.
- Я и не спрашивал, - отозвался тот.
Бильбо кивнул и больше ничего не говорил, пока они не подошли вплотную к Эребору.