- Чего ревешь? - флегматично поинтересовался Гэлион, разливая остатки по кубкам.
- Мне кажется, что я словно яблоко, упавшее в быстрый ручей. Куда меня принесет? - пробормотал Бильбо сквозь слезы и стер их, - где я окажусь? Я не знаю.
- Я вижу, ты совсем раскис. Но ведь не так плохо быть яблоком в ручье. Есть и другие, гораздо более неприятные расклады…
Бильбо так и не узнал, что хотел сказать Гэлион, потому что в шатер ворвался Леголас. Гэлион тут же подхватился с места, изящно пнув пустую бутылку в угол.
- Мой принц, вы что-то…
- Орки, - рявкнул Леголас, накинув на себя кожаную кирасу. Гэлион, дыша в себя, ловко и аккуратно затянул на нем все ремни, прочно застегнул пряжки.
- Мистер Бэггинс, - Леголас обернулся к хоббиту, - там, снаружи, творится нехорошее. Я тебя прошу - не выходи наружу. Не в твоем положении.
- Орки напали на лагерь?!
- Очень много орков. Гэлион, вы что, пили?
- Да, - потупился тот, - вино из виноградников Дорвиниона.
- Вон как, - криво усмехнулся Леголас, - тогда выпейте еще. И не выходите наружу, пока я или отец не разрешат. До скорой встречи, мистер хоббит.
- До встречи! Удачи! - воскликнул Бильбо, и голос его сипло оборвался. Он проводил взглядом Леголаса, а потом уставился на Гэлиона. Тот послушно тянул пробку из новой бутыли, поглядывая на хоббита:
- Надеюсь, мой друг, тебя не тянет геройствовать и сражаться?
- Мне горько слышать все эти крики, - выдохнул хоббит, вторя его высокому слогу, - но я бы сейчас хотел оказаться в Эреборе.
- Там, наверное, безопасно. Твои друзья-гномы вполне смогут отсидеться за каменными стенами.
- Наверное, - выдохнул Бильбо, вслушался в звуки битвы.
Та самая буря, которая должна была случиться.
Гэндальф был готов к этой буре, люди и эльфы тоже. Битва гремела, как гроза, а Бильбо ничего не мог поделать и был очень благодарен тому, что он сейчас здесь, с эльфами. В таком состоянии, каком он был, Бильбо не смог защитить даже самого себя. Гэлион оставил ему початую бутыль вина и ушел - его помощь и нехитрые навыки требовались в госпитале, развернутом прямо под открытым небом. И хоть порой Бильбо было очень страшно, он не решался выйти из шатра, оставленный всеми. Поглаживал себя по животу, успокаивая будущего ребенка в том, что опасности нет. Ее и не было, несмотря на то, что в каждую секунду волна орочьей атаки могла докатиться и до сердца эльфийской ставки, ведь эльфы и люди сражались храбро.
Бильбо сидел один, ничего не зная о происходящем вокруг. Он думал, что Торин наверняка укроется в горе - но почему же ветер приносил приказы на кхуздуле? “Держать строй”. Бильбо узнал бы эти слова и через полсотни лет, даже если бы никогда больше не услышал. Да, кхуздул был сложен… но забыть его было нельзя.
***
Торин едва не погиб.
Гэндальф был там, в гномьей ставке, у полумертвого Торина, и Гэндальф сделал все возможное. А потом отдал ему Аркенстон, потому что Торин заслужил. Без гномов ничего не вышло бы, без Торина и Даина, который шел ему на подмогу.
Фили и Кили, оба израненные и изувеченные в битве, сидели молча и тихо, слушали, как хрипло дышит Торин - и как устало вздыхает Гэндальф.
- Ты знаешь, - проговорил Торин, наконец, и кровь напитала свежие, белые повязки, вначале бледно, как арбузный сок, затем ярче и ярче.
- Что?
- Я кое-что переосмыслил. Мы однажды говорили об этом с хоббитом, - выдохнул Торин, разглядывая искрящийся Аркенстон, - помнишь историю о Сильмариллах?
Гэндальф кивнул, а Торин задумчиво огладив подбородок, чистый, отмытый от грязи, запекшейся крови и копоти, сказал:
- Можно сделать так, чтоб он оказался среди звезд? Слышал, что дед говорил о камне? Что якобы однажды он упал на землю с небес, сорвавшись неосторожно. Можно отправить его обратно?
- На небо?
- Да, - Торин откинулся на подушки и продолжил, бледный и серьезный, - сделай это, когда я уйду. На земле от него слишком много проблем. А на небе… мой народ будет видеть его каждую ясную ночь.
- Я постараюсь, - сказал Гэндальф, и Кили едва не рассмеялся, кровь вновь потекла с его лица и закапала вниз. Но потом он с ужасом сообразил, что ни дядя, ни Гэндальф не шутят.
- Так будет лучше, - выговорил Торин и тяжело сморгнул, - а сейчас я слишком устал и хочу отдохнуть. Приведи ко мне хоббита.
Гэндальф выполнил его поручение.
- Торин желает тебя видеть.
Бильбо стоял за спинами, пока его не окликнули, не расступились. Торин лежал, глядя вверх, смертельно бледный, с уголка губ текла слюна вперемешку с кровью, надувалась блестящим алым пузырем.
Бильбо, совершенно растерянный, подошел ближе, поддерживая такой мешающий сейчас живот. Посмотрел в его глаза, мутные и неожиданно темно-голубые, но Торин не успел ничего сказать, только коснулся пальцами его руки.
И Бильбо вскрикнул, словно от резкой боли, зажмурился, свалился без чувств там, где стоял. Поднялась суматоха, его вынесли, стараясь не потревожить, а Торин все так же лежал, сосредоточенно рассматривая потолок и дышал, дышал, упорно сглатывая и сплевывая мешающую слюну.
========== Часть 26 ==========
Трандуил лично прошел в госпиталь, советуясь по пути с Гэндальфом, не рисковал пустить дела на самотек. А Бард шел следом, слегка улыбаясь в усы.
- Вы находите это смешным, мой дорогой Бард? – церемонно проговорил Трандуил.
- Как сказать. Сам эльфийский король в роли бабки-повитухи.
- Запомните, Бард, скоро только люди родятся. У остальных все несколько сложнее, - проговорил Трандуил, быстрее сплетая волосы в узкую белую косу. - От меня зависят две жизни, и ничего смешного в этом нет.
- Все равно слишком много суеты, - сказал Бард ему в спину. – Но я вас не осуждаю, если что.
Эльфийский король и ухом не повел, молча удалившись в палатку.
Бильбо ничего этого не видел и не слышал. Увидев Торина, Бильбо словно погрузился в сон, внутри все болело, то остро, то резко, то ныло тупо, и эта боль мешала уснуть как следует, чтоб не просыпаться уже никогда. Он едва различал какие-то слова, эльфийское наречие, звучащее как сладкая журчащая песня, как вода на рану. То чувство, которое жило в груди, примешиваясь к дыханию, свернулось, как живая, горячая кровь. Присохло, как кровь на рану, так, что отрывать было не просто больно, а невыносимо, нестерпимо больно. Вздох - и выдох с одной мыслью, хотя берег себя от этого, себя, свой уютный мирок, не хотел выбираться наружу.
Бильбо, как и любой, крепко стоящий на ногах хоббит, точно мог сказать, из чего состоит счастье: есть вкусно, спать досыпа, слушать хорошую музыку, когда хочется ее послушать, и видеть вокруг себя то, что хочется видеть. Думать о том, о чем хочется думать. Читать интересные книги - а Бильбо любил книги, много читал, особенно после обеда, устроившись на солнце.
Сейчас к пяти основным чувствам примешивалось еще одно, и нельзя было назвать это привязанностью, любовью или чем-то еще. Шестое чувство звалось коротко и ясно: Торин.
Как ритм дыхания, как стук сердца.
Торин.
И все происходившее должно было происходить вместе с Торином. Или не происходить вообще.