— Что случилось?
Не выдержав взгляда младшего брата, Дафна сдалась и рассказала всю правду.
Их мать никогда не была сильной ведьмой, но мечтала ею быть. За их отца она вышла лишь потому, что он был сильным волшебником. Но глупым. Матери удалось обмануть его и провести темномагический ритуал, благодаря которому изо дня в день часть сил отца утекала к матери.
Подсев на подпитку, миссис Филд чем дальше, тем больше хотела. А рождение детей лишь усугубило ситуацию, ведь с годами у женщины появилась неудовлетворенность не только собственным магическим потенциалом, но и внешностью. И в какой-то момент все закончилось смертью отца от постоянного магического истощения, которое он игнорировал.
Потеряв донора магии, мать некоторое время бушевала, а потом попыталась заимствовать силы у случайных любовников, но те быстро ее вычисляли и устраивали скандалы, из-за чего Филды враз потеряли всякое уважение в магическом обществе.
Не имея доступа к дармовой магии вне дома, мать нашла способ качать силы у детей. Даже смогла обойти опасность магического отката за нанесение вреда собственным детям.
Именно из-за матери юные Филды были весьма слабыми магами, но той было мало заимствованного. С каждым годом она хотела все больше. И решилась на ритуал над Кетрин, как только той исполнилось семнадцать.
Мать выбрала не постоянную подпитку, а ритуал полного изъятия магии, узнав, что у Китти есть возлюбленный среди студентов ее курса и девушка собирается замуж. Давно растеряв всякую любовь к собственным детям, миссис Филд не желала упускать из рук ходячую батарейку, а потому воспользовалась первым же удобным моментом — зимними каникулами последнего курса Китти.
Но у матери не хватило сил наложить мощные сонные чары, и другие дети проснулись до того, как мать завершила ритуал. И план сорвался. А вмешательство Аргуса аукнулось матери.
— Ты ведь единственный мальчик. И наследник. Мать и так рисковала, когда качала силы у нас… Но ты самый младший. Тебе еще нет одиннадцати. Дар был нестабилен, ты не прошел первый этап взросления. И Мать Магия вмешалась, наказав нашу мать… — шептала Дафна сбивчиво. — Но… ритуал, который она запустила… Он должен был забрать у Китти всю магию, а вместе с ней и жизнь. А вы с Лиззи были рядом, касались ее.
— Что произошло? — с тревогой спросил Аргус. — Китти… Она же не умерла?
— Нет, — заверила Дафна. — Она в соседней палате. Но… Врачи говорят, что… — Сестра всхлипнула и прикрыла глаза. — Она, возможно, никогда не придет в себя.
Аргус тоже заплакал. Дафна сжала его в объятиях, укачивая десятилетнего мальчика как младенца.
— И… они не уверены, что к вам вернется магия, — договорила Дафна, когда сумела успокоить брата. — Мать Магия наказала нашу мать, та умерла на месте. Но вот защищать тебя и Лиззи Магия не стала. Прямо сейчас вы… почти сквибы.
Тогда Аргус еще не осознавал сказанное в полной мере. До него случившееся дошло позже, когда он вернулся из Мунго домой вместе с Элизабет и Дафной. Кетрин так и осталась в клинике.
Магия не вернулась ни через месяц, ни через два. Они с Лиззи стали сквибами. В школе вошли в положение Дафны, и та пропустила целый год, присматривая за младшими и навещая Китти в Мунго. Денег почти не было. И Лиззи пришлось пойти работать, ведь ей-то точно дорога в Хогвартс была заказана. Дафна вернулась в школу. Жизнь казалась беспросветной. А потом… Потом умерла Китти, так и не придя в сознание. А у Аргуса после одиннадцатого дня рождения начались проблемы со здоровьем, быстро вылившиеся в неутешительный диагноз.
Никто так и не понял, какая болезнь его постигла из-за ритуала, но Аргус оказался неспособен жить вдали от источника магии. Пока рядом была Дафна, он чувствовал себя неплохо, но стоило ей отправиться в школу, как мальчик почти впал в кому.
Даже много лет спустя Аргус так и не узнал, чего стоило Дафне уговорить директора Диппета допустить присутствие сквиба в школе. Но преподаватель артефакторики очень заинтересовался случаем Аргуса и был готов попытаться как-то ему помочь, и директор согласился. Так будущий завхоз поселился в Хогварте в качестве личного помощника профессора. А ради сестры Аргус сменил фамилию, боясь, что над ней будут потешаться из-за брата-сквиба.
Все шло хорошо, профессор исследовал случай Аргуса, привлекал других специалистов. Дело должно было сдвинуться с мертвой точки. Не помешала исследованиям даже смена директоров. Но всего через несколько лет Альбус Дамблдор начал освобождать программу от «лишнего», что не понравилось части преподавателей. Одним из недовольных стал и профессор артефакторики. И вскоре сократили и этот предмет.