Да, он никого не мог назвать своим другом, но близких приятелей у Поттера оказалось гораздо больше, чем он мог рассчитывать еще первого сентября. И хоть, в общем-то, никто не требовал обязательно одаривать всех подарками, но Гарри очень захотелось это сделать, ведь прежде он никому и ничего подарить не мог.
Поэтому вскоре он засел в спальне с кучей каталогов, блокнотом и ручкой. Предстояло составить списки и выбрать подарки.
Будучи прагматиком, мальчик не собирался транжирить золото семьи слишком активно, а потому всех своих знакомых он решительным образом разделил на несколько групп. Самой многочисленной оказалась группа под кодовым названием «Ценные знакомства». Сюда вошли все те, с кем Гарри то и дело пересекался, от кого получал какую-либо помощь или к кому испытывал некоторую симпатию. Это были почти все барсуки-первогодки, кое-кто из старших рейвенкловцев и хаффлпаффцев, кое-кто со Слизерина. И Гермиона.
Пусть в Библиотеке многие уже и привыкли к виду четверки занимающихся детей, но Поттер не мог назвать девочку столь же близкой знакомой, как Драко или Невилла.
Да и в последнее время Грейнджер все чаще отсутствовала в их маленькой компании, что более чем устраивало Малфоя, который хоть и не высказывался открыто, но не очень горел желанием всякий раз или в чем-то просвещать девочку, или спорить с ней по какому-либо поводу.
То и дело Поттер видел Гермиону одну или в компании Уизли за дальними стеллажами. Выглядели они очень загадочно, будто что-то замышляли, но Гарри лишь пожимал плечами и возвращался к чтению или написанию эссе. У него не было времени на праздное любопытство. Хотя его весьма удивило то, что девочка то ли ввязалась в какую-то историю с рыжим, то ли взялась ему зачем-то помогать с учебой.
Сам Поттер не был настолько терпелив, чтобы что-то кому-то втолковывать по десятому разу или делать за кого-то домашнее задание. А Уизли производил впечатление лентяя, которого ничем не исправишь.
Полистав каталоги, Гарри выбрал в качестве подарков практичные наборы из парочки больших тетрадей для конспектов и записной книжки в цветах факультетов. Лишь для Гермионы добавил еще набор ручек, оформленных под перья, и чернильницу-непроливашку. Все это еще в магазине должны были упаковать в золотистую бумагу и разослать получателям в рождественское утро.
Дальше выбирать подарки оказалось сложнее. Он долго маялся над тем, что подарить собственному декану или профессору Спраут, которые ему очень нравились. Но с выбором в итоге помогла Тинки, напомнив мальчику о погребах Поттеров. Так что двум деканам, медиведьме и мадам Пинс должны были отправиться не слишком редкие, но дорогие бутылочки в аккуратных деревянных коробочках.
Мальчишкам-воронам со своего курса Поттер выбрал подарки по их склонностям, вроде дорогущего альбома для рисования для Энтони, и дополнил практичные подарки сладостями.
Но на девочках, Невилле, Драко и Луне дело застопорилось…
* * *
Библиотеку наполняли тихий скрип перьев и шелест страниц. Гарри очень нравились эти умиротворяющие звуки. Он улыбнулся и задумчиво уставился в очередной дневник, который читал.
Ему вновь попались записи колдомедика. И теперь мальчик не без интереса вникал в рассуждения какого-то мистера Берджеса о наследственности магов. Тема оказалась очень занимательной, тем более, поверенный то и дело передавал Поттеру сведения, добытые нанятым для Гарри сыщиком, и изучаемый материал перекликался с содержимым этих посланий.
Поттер знал цену истине и слухам, а потому хотел знать и то, и другое. Для него собирались сведения о нем самом, о его крестных и их семьях, о возможных опекунах и их семьях. Слухи и правда. Но пока у Гарри не было времени прочитать все. Он добрался лишь до информации о Сириусе Блэке и Блэках. Крестный, сидящий в Азкабане, волновал мальчика больше других.
Пока из всего, что удалось выяснить сыщику, выходило, что Блэк сидит в магической тюрьме безвинно. И доказать это проще простого. Гарри знал об этом, но опасался, что что-то все же на Блэка накопали, включив довеском. Но нет. Сириус Блэк, несмотря на отношение к темному роду, был чист, как слеза младенца. Видимо, это и привело крестного к подобному финалу. Будь он таким же хитрым слизеринцем, как его родичи, вряд ли бы в принципе оказался втянут в дела Дамблдора, приведшие Блэка в конце концов в азкабанскую камеру.
Но, изучив все материалы, Гарри не спешил лично подавать апелляцию. Это вызвало бы очень много вопросов, а мальчику хотелось как можно дольше не привлекать внимания к собственной осведомленности. Блэка было жаль, но Поттер не собирался действовать опрометчиво. Собственной свободой и жизнью он дорожил гораздо больше, чем свободой пока незнакомого лично волшебника.