Он читал её мысли, потому что поцеловал её первым сразу после станции «Измайлово», что значило, что она опять проехала мимо дома. И теперь у неё целый круг впереди, чтобы сладко посасывать его мягкие губы и забираться руками под его модную футболку.
Между поцелуями он сказал, что так долго её искал, а она куда-то вечно исчезает, чем вызвал желание порвать на его груди футболку и послушать биение сердца, чтобы проверить, врёт ли он. Но тут он внезапно решил помочь женщине вывезти коляску с ребёнком из вагона, и автоматические двери закрылись прямо перед носом. Кира с одной стороны, он с другой.
Она только и успела увидеть, как сквозь стекло он поднимает на неё растерянный взгляд карих глаз. Поезд ушёл, а она вместе с ним.
Так и не спросила, как его зовут. Не пришлось к слову.
Она дура.
А он сволочь, потому что даже телефон не попросил.
Никто из знакомых, коллег знакомых, сестёр коллег и прочих дальних непонятных людей не понимал, о ком она спрашивает и только смутно вспоминали какого-то парня, который… да… вроде бы был… помог с…
С чем-то помог.
Он всем с чем-то помог и исчез, раньше, чем спросили, как его зовут.
Ну и чёрт с ним.
Через три месяца уж точно.
Киру повысили, не сказать, что это было неожиданно, она этого добивалась, стремилась и всячески напрягалась, забивая на личную жизнь. Да и какая тут к чёрту личная жизнь, когда вокруг одни… скучные зануды с совсем не карими глазами и без лучезарных улыбок. И имена их всех она знает, как названия станций МЦК, где целый месяц ездила по три круга подряд в надежде снова встретить его.
Сволочь! Да и плевать.
Она летит на самолёте — да, да, именно на самолёте, а не банальном скоростном «Сапсане» — прямо в Санкт-Петербург на отраслевую выставку, где будет представлять компанию на их фирменном стенде. Мечта! Впереди встречи, презентации, знакомства, перспективы!
Развлечения!
Никто же не думает, что после окончания рабочего дня они идут спать в номера оплаченные компанией? Как минимум не сразу.
В последний день, когда уже были известны все имена, фамилии и адреса соседей по выставочному залу, Кира совершенно случайно забрела к конкурентам в другом зале, почти не специально разведывая размер их скидок на оптовые закупки по долгосрочным контрактам. И столкнулась там с ним.
Как в самом банальном, скучном, неправдоподобном и супер ванильном романическом фильме они одновременно взялись за один последний буклет. Он обернулся не сразу, а только когда понял, что держит не буклет из толстой глянцевой бумаги, а чью-то руку. Кира потеряла дар речи.
Это было никак невозможно, но он стоял здесь, лучезарно улыбался и работал на конкурентов. Сволочь!
Но думала она так ровно две минуты, которые они стояли молча глядя друг на друга и пытаясь подобрать подходящие для такого безумного случая приветствия, пока кто-то не позвал его по имени. Точней кто-то громко крикнул «Кирилл» с другого конца стенда, а он обернулся.
Кира, наконец, смогла закрыть рот и прошептать, пока не забыла: «Кирилл».
Я — это ты, ты — это я. И никого не надо нам.
И вот они уже едят пышки, а на его верхней губе сладкая пудра, которую так хочется слизнуть. Да и к чему себя сдерживать? Потому что он работает на конкурентов? Пф-ф! У них сегодня выходной. И ещё два дня после.
Поэтому они будут пить кофе, есть пирожные, кататься на речном трамвайчике по Неве и смотреть, как солнце отражается в глади воды. А его рука накроет её пальцы, и не будет отпускать до самого вечера. Не отпустит в Летнем саду у фонтана, не отпустит на тёмной набережной в момент развода мостов, не отпустит в тесном лифте её отеля.
Отпустит в темном номере, вжимая её спиной в стену, потому что она хочет зарыться пальцами в его волосы, прижимая к себе в поцелуе. А когда их одежда хаотично покроет ковёр на полу, а тела переплетутся в страстном танце на кровати, их пальцы снова потянулся друг к другу.
Он спутает их и поднимет её руки над головой, чтобы целовать, целовать, целовать. Губы, лицо, шею, грудь. Всё до чего дотянется его теперь такой неболтливый рот. Будет заставлять Киру стонать и кричать от невыносимо горячих ласк и звать его по имени.
Которое она теперь не забудет. Не забыла сверху, не забыла сзади, не забыла в четвёртый раз за ночь. А когда они оба устали, то обняли друг друга, засыпая, чтобы наутро не проснуться в одиночестве.
Кира проснулась одна в смятой постели, одежды его не было, а в окно дул сырой ветер с Невы. Она только хотела уснуть с горя обратно и снова провалиться в этот несбыточный сон, как он вернулся с кофе и пышками.
Заставил её страдать целых 18 минут! Вот он сволочь!
Её Кирилл.
Сегодня последний день командировки, а они ещё не успели столько сказать друг другу! И так не хочется ничего говорить, только держать его за руку и глядеть в сверкающие карие глаза. А ещё целовать. Гулять и целовать, сидеть и целовать, обедать, ужинать и целовать, пробуя вкус блюд с его губ. Так они намного вкусней.
И руку ни за что не отпускать, будто он может раствориться от дуновения ветра, как туман. А им ещё так много надо успеть. Эта ночь снова принадлежит им полностью и целиком.
Я — это ты. Ты — это я.
Утром у Киры самолёт, а у Кирилла — «Сапсан».
Расписание на вокзале давно сменилось, утренний «Сапсан» прибыл два часа назад, а Кира всё сидела на жёсткой деревянной лавочке и смотрела на сменяющие друг друга цифры и названия городов. На перроне его не было, в зале не было, у выхода тоже не было. Она знала его имя, но не знала фамилии или номер телефона. Её имя он шептал две ночи подряд между сладкими стонами. И всё.
Какая же она дура!
А он сволочь!
Часть 3
Осенние листья хрустели под ногами. Кира завела кота, чтобы не быть одной, и сейчас бежала с работы, на которой засиделась допоздна, чтобы успеть до закрытия зоомагазина купить ему корм. Сначала она хотела назвать кота Кирилл, потому что эти сволочи, хоть ласковые и пушистые, но приходят и уходят, когда им вздумается. Но этот рыжий засранец оказался не таким, он был всегда рядом, ходил за ней, сидел с ней, ел с ней и спал с ней.