Принять.
Сволочь терпеть не мог этот машинный канцелярит, но программа не понимает другого, с нею иначе никак. Сейчас, через микроскопическую долю секунды, процессор зафиксирует переключение режима, красные тревожные строчки запретного кода на внутреннем экране сменятся черными, разрешающими, и тогда можно будет…
Отмена поправки к изменению режима. Возобновление режима «сбор информации» неактуально, информации достаточно для адекватного анализа любого уровня сложности.
Человек бы выругался. Тот же Ларри — наверняка. Киборг к выкрутасам программы отнесся философски. Не первый раз сталкиваемся, знакомая ситуация. Лезть напролом — значило бы бороться с собственными имплантатами, то еще удовольствие. Спасибо, пробовали, более не хочется. Но он и не гард, чтобы раз за разом бодать головой стену, бондам голова для другого дадена, а не только в качестве тарана, ну или чтобы в нее есть.
На всякую хитрозакрученную программу обязательно найдется свой не менее хитрораскрученный кряк.
Ларт Рентон
Единственное, чего не предусмотрели адепты ППД в своих расчетах, — это того, что капитан «Инергайзе» хранит свой бластер отнюдь не в сейфе.
Захват не удался. Бравый капитан подобрал себе такой же бравый экипаж (за исключением Мэнни, но того именно поэтому, наверное, на переговоры и отправили). Горе-захватчиков скрутили. Только при этом слегка переусердствовали — и количество адептов уполовинилось. То есть по сути бравый капитан и его команда оказались убийцами, хоть и действовали в рамках самообороны, но все же именно что убили, причем эту самооборону попробуй еще докажи, ведь сами адепты до сих пор пока еще на борту “Игнергайзе” никого жизни не лишали, а потенциальная угроза так и остается всего лишь потенциальной.
Это и было той проблемой, из-за которой капитан психанул и начал размахивать бластером тогда, когда, казалось бы, все неприятности остались уже позади.
Ситуация сложилась патовая. Капитан вроде бы никому и ничем не угрожал, да и бластером размахивал просто так, безадресно. А может, и не размахивал, может, это целиком на совести перепуганного Мэнни — связь с «Инергайзе» была лишь в аудиоформате, экран оказался поврежденным во время неудачного захвата. Про заложников капитан деликатно не упоминал, брал всю вину за двойное убийство на себя и просил гарантий того, что его команде не будет предъявлено обвинений, а его собственные действия будут расценены как самооборона. Причем гарантий хотел непосредственно от планетарного руководства, отказываясь разговаривать с подчиненными пешками, которые ничего не решают.
Капитан много чего еще требовал — например, обязательного присутствия на сдаче представителей СМИ и трансляции всего происходящего в прямом эфире как по местным сетям, так и по общегалактическим каналам. Даже время сдачи уточнил — восемь утра, местный пик просмотров. И — а вот тут и возникал основной затык — сдаться он желал не кому попало, а исключительно губернатору Новобокайды, исполняющему в том числе и обязанности Генерального Секретаря всея Ферны, что по большей частью являлось должностью чисто номинальной, если не случалось такого вот капитана, желающего сдаться лично и почему-то усматривающего именно в такой персональной сдаче наивысшую гарантию. Ларт не мог понять его логику — впрочем, он и не пытался.
Губернатор был прожженной лисой, закусившей не одной излишне самонадеянной собакой, и своей губернаторской должностью (отнюдь не номинальной) очень даже дорожил. Против трансляции успешного освобождения заложников с собственной персоной в главной положительной роли отнюдь не возражал — но лишь в том случае, если ему гарантируют непременную именно что успешность и отсутствие неожиданностей. Общаться напрямую не спешил, обещая все что угодно, вплоть до одной из трех лун, но — через двоих заместителей, которым в случае чего и отдуваться. И в свою очередь требовал от старого друга-полковника гарантий того, что все это не окажется большой и грязной подставой политических оппонентов: приближались выборы. Полковник, бывший шефом центрального Новобокайдского полицейского участка, давил на подчиненных — в основном на Ларта, которому не посчастливилось оказаться дежурным в тот день и час, когда к ним в участок ввалился бледный и трясущийся Мэнни и залепетал о взрывчатке и заложниках…
— Ларт, ты домой идешь? — В кабинет заглянул Дживс. Уже в куртке, и когда успел? — Шеф сегодня добрый, приказал, чтобы выматывались пораньше! Сбор в шесть, надо же выспаться. Могу подвезти. Или собираешься тут до утра кантоваться?
Ларт качнул головой.
— Ты иди, я еще немножко посижу, отчеты доделаю.
— Ну как знаешь.
Оставаться до утра Ларт, конечно же, не собирался. Но и торчать весь вечер в пустой квартире, тупо пялясь в пустое окно, — то еще удовольствие. В кабинете же какая-никакая, а все же компания. Пусть даже и неподвижная, молчаливая и осуждающая. Да и отчеты, опять же…
Капитан «Инергайзе» поставил жесткое условие — никаких киборгов. Если, мол, сканер засечет в подлетающем модуле кибермодифицированную органику — он за себя не ручается. Так и сказал, паскуда, и пойми — что в виду имел? То ли начнет громко плакать и рвать на затылке последние волосы, то ли рванет нахрен все содержимое грузового отсека. Шеф склонялся к последней версии и предпочел не рисковать. Хотя был достаточно реальный шанс, что капитан просто блефует и никакого сканера на их корабле нет и в помине.
Бонд по имени Сволочь
Правильный ответ можно дать и на неправильный вопрос. Если постараться, ну хотя бы немножко. Даже на совсем-совсем неправильный, хотя там стараться придется совсем не немножко. Сложная задачка, да, но ведь тем и интереснее. Главное, чтобы этот вопрос был задан, любой вопрос, о чем угодно, пусть даже о погоде. Хотя… нет, вероятность того, что Ларри вдруг заинтересуется предсказаниями гидрометцентра, слишком низкая, не выше 11,5 %.
Низкая, очень.
Но не нулевая.
На всякий случай лучше подстраховаться и тут. Шесть вариантов ответа с тремя разными задействованными тропами в каждом — в зависимости от того, как именно будет звучать изначальный неправильный вопрос. От трех до пяти ассоциативных ступенек по каждой ветке, нормально, нелогичным начинает казаться лишь то, что превышает шесть-семь.
Некоторое время Сволочь гонял варианты в интенсивном режиме, опасаясь, что вопрос прозвучит слишком рано, когда он будет еще не готов. Потом варианты закончились. А вопроса так и не прозвучало. Никакого. Вообще. Ларри словно забыл о его существовании, даже за кофе не послал ни разу. Сам сходил. Дважды. То ли ноги размять хотел, то ли не доверял после многократно повторенных шуточек с наливанием точно по край. Неужели и правда — поэтому? Ну что за человек, совсем шуток не понимает, да и когда они были, те шутки.
Неужели и правда — больше не попросит?
Никогда больше.
Сволочь постарался как можно скорее забыть эту мысль — она почему-то была неприятна. Почти пугала….
15. По разные стороны стола
Ларт Рентон
Кофе-машина взревела, словно дикий байкер, идущий на тройной обгон форсажем. Ларт вздрогнул — в пустом и гулком коридоре звук вышел просто оглушающим, показалось, что его должны были услышать и на других этажах. Ерунда, конечно, сидящий в своей будочке напротив лифта дежурный по этажу даже головы не поднял от планшетки: то ли залипал на каком форуме или ток-шоу, то ли читал, в последнее время это стало модным.
Дождавшись, пока кофе-машина успокоится, перестанет трястись и выплюнет в кружку порцию, Ларт нажал на кнопку второй раз: его кружка вмещала как минимум три, рассчитанных на стандартный стакан. Машинка снова пошла на взлет, погромыхивая сочленениями. Дежурный не шелохнулся. До конца его смены полчаса, и тогда во всем полицейском блоке останется только сменная бригада тремя этажами ниже. Пустота коридора создавала обманчивое ощущение поздней ночи, хотя времени всего-то девятый час, Ларт сперва даже удивился, когда вышел за кофе и увидел, что дежурный еще на месте.