Я просто расскажу об этом Рике, а она объявит всем. Надев спортивную куртку с эмблемой добровольной пожарной дружины города Берница, я пошла дальше. Мне же надо было воды принести.
Писающий слон, судя по всему, стоял за следующим корпусом. Я шла на звук, мимо стрекочущих сверчков и чирикающих птиц. Только урчание тише не становилось. Потому что теперь это был мой живот.
Перед таким же длинным корпусом, как кухонный блок, из земли торчала водопроводная труба. Метра четыре длиной, загнутая, словно плоские ворота из какой-то еще не изобретенной спортивной игры. Плоскобол. Из трубы торчало восемь кранов. Из двух постоянно текла вода. На земле уже образовалась солидная лужа, почти пруд. Некоторое время я просто стояла с ведром в руке, а потом решилась. Быстро сняла ботинки и штаны, попробовала ногой, насколько холодная вода. Она текла глубоко из-под земли, и в ней как будто купался ночной холод. Я тут же вся покрылась мурашками, до самых подмышек. Чтобы добраться до кранов, пришлось идти вброд по колено в воде. Закрутить эти чертовы штуки у меня не получилось, сколько я ни старалась. Вот блин! Выглядело все так, будто кто-то бил по ним молотком. Кое-где были видны серебристые царапины.
Я было уже сдалась и хотела выйти из пруда, но тут моя нога отдернулась быстрее, чем голова успела что-то осознать.
Там что-то было.
В воде.
Мягкое.
Большое.
Я взвизгнула, сделала шаг и… снова на это наступила! Что бы это ни было! Там что-то лежало. Или кто-то… Мне хотелось убежать, но на этот раз голова оказалась быстрее ног. Я развернулась, поскользнулась и чуть не грохнулась. Угодила рукой в воду, тут же поднялась и рванула. Схватив штаны и ботинки, я понеслась к кухонному блоку. Там уже никого не было, и я понеслась дальше…
Посреди лагеря я остановилась, чтобы перевести дух. Для начала – надеть штаны и ботинки. Может, я наступила на Инкен? Или это Мимико? Куда они обе пропали? Не могла же Инкен просто так бросить нас здесь одних. Почему там течет вода? И что это за фокус с нашими вещами?
Когда я наконец увидела остальных девочек, они стояли кружком и рассматривали что-то посередине. Что-то или кого-то. Я остановилась и для начала набрала воздуха… И тут услышала голос Инкен:
– Это опята, Фрайгунда права. И вообще никакие грибы не следует есть в сыром виде. – В этот момент я увидела ее голову. Ее как будто приклеенную прическу.
– Воду принесла? – спросила меня Бея.
Я оглядела себя. В руке у меня было пустое ведро с нарисованной пчелой.
То, что собрала Бея, мы есть не стали. Всего два дня спустя из такой добычи Рика приготовила бы отличный ужин. Но в тот момент мы всё выбросили за забор. Животным.
У Инкен были банки с вареньем и медом и мини-упаковочки ливерной колбасы. А еще булочки, но тоже очень маленькие.
Она говорила и говорила, а мы сметали одну крошечную булочку с колбасой за другой. Я вспомнила, где видела такие кукольных размеров булочки раньше. Как-то мама приносила похожие из отеля. Там отменили какую-то конференцию, и поэтому булочки в буфете не пригодились.
Инкен отвечала на вопросы, которые нас волновали, не дожидаясь, пока мы их зададим. Мимико – да, у нее некоторые симптомы были еще прошлой ночью. Ее вырвало сразу по приезде. Родители на что-то такое намекали. Наверняка ее забрали.
Точно ли это известно, спросила Антония.
– Наверняка, – сказала Инкен. – Ее родители не хотели подписывать согласие на то, чтобы Мимико ехала в лагерь без мобильного телефона. С ней ничего не случится. У нее же есть телефон! – и она рассмеялась своим тюленьим смехом. Но в глазах смеха не было.
Что за бред? Яме в земле все равно, есть у тебя телефон или нет, – как все равно это маньяку, или волку, или урагану, или падающему дереву.
Между тем девочки рассказали про кровавые надписи и спросили про вещи. Я не стала говорить, что они снова на месте. Мне было слишком интересно, как отреагирует Инкен. Она была искренне удивлена. Я прекрасно знаю, как выглядит неискреннее удивление. Многие в такой ситуации брови хмурят, а не поднимают. Моя мать – лучшая плохая актриса, какую я только знаю. По ней прекрасно можно изучать неестественную мимику.
Инкен сказала:
– Что? Исчезли? – и снова засмеялась. Она развела руками и стала размахивать ими вправо-влево, как опахалами. – Я не могу сказать вам, где вещи. К сожалению, к большому сожалению. Значит, это будет наше первое приключение здесь. Спорю, это дело рук Мимико. – Опахала снова превратились в руки. – А эти надписи кровью, – отмахнулась она, – они уже много лет здесь. Это местные идиоты.