– Нет, там свежая кровь. Целая лужа! – Антония была очень взволнована. – И надписи тоже. Совсем свежие. Сто процентов!
Инкен оскалила зубы и сказала, что это, наверное, кто-то позволил себе пошутить. На Бруно такое вполне похоже. Он якобы странный малый.
Она сказала это так, словно Бруно иногда, как ребенок, показывает пять пальцев и говорит, что ему уже три года. «Странный малый» ассоциировалось у меня в первую очередь с медведем в кухонном фартуке.
– Мы потом пойдем и все посмотрим, девочки! Но сначала у нас прием пищи. И еще надо заняться знакомством – нужно же нам друг другу представиться. – Она кивнула, обращаясь ко всем. – Я – Инкен. Живу в Кранфельде, под Берлином. Мне тридцать шесть лет. Мои увлечения – коллекционирование, кошки и природа. Я здесь, чтобы показать вам, как выживать в условиях, когда можно полагаться только на свои силы. Кто следующий? – она сунула в рот мини-булочку и стала ждать.
Ни от чего не краснеешь так, как от подобных представлений. Сейчас все снова станут смеяться и называть меня маяком.
Рядом со мной щелкнула пальцами Рика.
– Я – Фредерика Бурмайстер, из Берлина. Моабит[2], – она подняла кулак. И улыбнулась. – Я играю в группе на гитаре, – снова кулак. – Называется «Спокойно! Это ограбление!». Мы делаем такой панк-ска-регги-гранж. Моя мать работает на телевидении и хочет попытаться привести нас на какое-нибудь шоу. В нашей группе на фейсбуке уже двести три подписчика. Когда вернемся домой, – тут она потыкала пальцем в воздухе, – не забудьте нажать «мне нравится». «Спокойно! Это ограбление!» – Тут она еще что-то вспомнила: – Сайт у нас тоже есть.
Я сидела рядом с Рикой и пыталась привести свои мысли в порядок. Меня зовут Шарлотта… Мое имя – Шарлотта… Я – Шарлотта Новак… Сердце у меня готово было выпрыгнуть из груди.
– Меня зовут… – начала я, но с другой стороны от Рики Иветта выставила вперед свой острый подбородок и заговорила – громче, чем я.
– Я – Иветта, мне пятнадцать лет. Живу в Кляйнмахнове[3]. Люблю ходить под парусом и подводное плавание. С трех лет занимаюсь верховой ездой, и при этом очень успешно. В школе тоже учусь очень хорошо. Я хочу стать дизайнером-модельером. – Она убрала прядь фиолетовых волос за ухо. Даже уши у нее были острые.
– Ты все? – спросила Антония.
– Да. Или… нет. Мне нужно девять часов сна в сутки. Все, можешь начинать.
– Я – Антония, мне почти четырнадцать, так что я, наверное, тут самая младшая. Да, лучше со мной просто познакомиться. Это будет лучше всего. Не знаю, что мне еще сказать.
Потом подошла очередь Красавицы.
– Меня зовут Аннушка Рокштро. Мне шестнадцать лет, я из региона Рудных гор. Я очень люблю лес. Объявление об этом лагере увидела в газете одна моя берлинская подруга, и мы обе подали заявки. Только она, к сожалению, заболела. Поэтому я тут одна. – Она мягко улыбнулась. Наверное, ее родители перед тем, как зачать ее, смотрели какой-нибудь диснеевский фильм. – Ну, то есть я здесь с вами, я имею в виду, – добавила она.
Следующей представлялась Фрайгунда. Она сказала, что ее зовут Фрайгунда и ей пятнадцать лет. И тут же снова завесила волосами свои убийственно голубые глаза. Она все время так и сидела, скрючившись. Такая пышущая силой, худая большая кошка.
У Беи представление получилось еще короче. Она встала и произнесла:
– Бея, пятнадцать лет, из Потсдама.
– Полное имя – Табея Франк, – добавила Инкен.
– Просто Бея! – она снова села.
– Шарлотта, – быстро сказала я. И добавила: – Пятнадцать. – Лицо у меня уже горело.
– Ну вот! Отлично! Теперь я вам расскажу, что мы будем делать дальше.
Я успокоилась, пока говорила Инкен. У нее якобы на нас огромные планы, мы создадим потрясающий лагерь практически из ничего, это просто захватывающе. Мы начнем прямо сегодня и завтра закончим. Сегодня вечером будет еще ужин из плодов цивилизации, а уже с завтрашнего дня родной матерью нам станет лес.
– Бред какой-то, – шепнула мне Рика.
Я кивнула.
– Вечером у костра я расскажу вам, какую классную штуку организовала для вас сегодня утром. Пока меня не было. Собственно, поэтому меня и не было.
Я испугалась, что речь идет опять о чем-то вроде фонариков без батареек. У нее же ничего с собой не было. Я внимательно осмотрела Инкен с головы до ног: штаны ей были велики, сверху бабушкина блузка, на шее – три нитки бус, подобранных по цвету – синие, голубые, сине-серые. А вчера на ней были не три красных нитки? Сколько же у нее этих бус? На обеих руках – браслеты. Большие, маленькие, толстые, тонкие. Вот они друг к другу совсем не подходили. Серебряные и золотые вперемешку. Я не могла вспомнить, были ли на ней вчера эти же браслеты. Кольцо только на одном пальце. Тоже наследство лучших времен или куплено без примерки – слишком большое. А кольца вообще примеряют? Кольцо постоянно ерзало у нее по всей нижней фаланге пальца и к тому же вертелось, так что Инкен приходилось то и дело поворачивать его зеленым камушком кверху. Это было не единственное движение, которое она все время повторяла. Она часто приподнимала руки, чтобы браслеты съехали поближе к локтю, а еще постоянно заправляла черные волосы за ухо и облизывала губы, как ящерица. Все это делало из нее человека, которого по одной фотографии не опознаешь. Для этого понадобилось бы видео.