========== В центре внимания ==========
Я не был задуман для света софитов, интриг.
Небо затянулось серыми непроглядными тучами. Зимой редко случались дожди, но продолжались целый день. Нехорошее предзнаменование. Припарковавшись на отведенном для хозяйки месте, Виктория вышла наружу и вдохнула свежий морозный воздух. Находиться в той проклятой квартире с претензией на роскошь с каждым годом становилось все невыносимее.
Все началось с чертовой конференции пятилетней давности.
Поправив испорченную после бурной ночи прическу, женщина недолго постояла на улице. Нельзя заходить внутрь в таком заполошном виде. Это проявление слабости, а псы, как правило, слишком хорошо ее чувствуют. Курить уже не хотелось – вчера Волкер любезно разделил с ней целую пачку. А потом потащил в постель и наказывал за вызывающее поведение на мероприятии.
Успокоившись лишь после нескольких часов, злополучный Кардинал даже подобрел и позволил себе улыбнуться одной из своих самых редких улыбок. От которой на душе становилось одновременно тепло и тревожно. Они попрощались лишь под утро. Удовлетворенный Арман сделал лучший кофе, а затем предложил довезти до клуба. Но подобная галантность была отринута сразу – их не должны видеть вместе.
Вся община знала о взаимоотношениях мятежной Королевы с самопровозглашенным Королем, но этот добровольно-принудительный акт рассматривался как жертва во имя интересов Эдема. Если лидер способен пожертвовать своими интересами, своей гордостью и достоинством ради народа, то такому лидеру будут беспрекословно подчиняться. Но если начать афишировать отношения с так называемым врагом и кичиться достижениями, то люди начнут задавать вопросы.
Глядя на вычурную черную двустворчатую дверь, Маргулис невольно погрузилась в воспоминания о том, каким это место было раньше. Убогим, грязным, разрушающимся. Она превратила трущобы в то, что теперь именуют оплотом революционного духа. Вся Республика восстала против мизерной крепости, отрицающей парадигму разврата, безнравственности и политического содома.
А это чего-то да стоит. По крайней мере, в масштабе целой авторитарной Страны. Может, изменить мир не получилось, но одну из его составляющих – вполне. Рука предательски потянулась к пустой пачке, оставленной в досягаемом месте. Понимая всю бессмысленность затеянного предприятия, вдова окончательно разобралась с внешним видом и устремилась вперед.
В проходе ее уже ждали представители хваленого клана. Что-то не так. Выпрямившись, правительница стала гораздо увереннее в походке. Необоснованное предчувствие чего-то плохого принудило к активным действиям. Адреналин бросился в кровь. Волнение переросло в невольную панику, стоило ей разглядеть взволнованные лица и расслышать перешептывания.
Длинный коридор теперь казался еще более громадным, вызывая головокружение и дрожь в ногах. Вымощенный зеленым мрамором путь вел к деревянной стойке, где молодой консьерж, стоявший с опущенными в пол глазами, протягивал трясущуюся ладонь в надежде получить ключ-карту. Все происходящее попросту не укладывалось в мозгу.
Оставив собственную карту на ресепшене, Виктория машинально оглянулась: за невидимой чертой своеобразного пограничного пункта, как правило, собирались небольшие группы участников, дабы обсудить недавние новости и поделиться неинтересным мнением. Их излюбленными местами являлись колонны молочного оттенка с золотистыми прожилками и удобные диваны в гостиных, где они продолжали играть в светское интеллектуальное общество.
Но сейчас, вместо скучных рассуждений о погоде и политике, кругом царила незыблемая тишина. Как будто клуб пережил очередной рейдерский захват и крысы убежали с тонущего корабля. Нет. Все гораздо страшнее. Выстукивая каблуками по полу, Виктория отчетливо слышала эхо своих шагов и бешеное биение сердца.
Своего ли?
Какое неприятное чувство – находиться в центре всеобщего внимания. Еще вчера ты был на вершине мира, контролировал абсолютно все, а сегодня на тебя смотрят, как на главного виновника всех бед и страданий. Никто не говорил, что позиция лидера проста. Нужно защищать границы не только от внешних врагов, но и внутренних противоречий между союзниками. Ей не удалось. В этой ситуации самое мерзкое заключалось в том, что она даже не знала, за что ее распнут в ближайшую минуту.
– Этот Гудвин не станет проблемой? – поинтересовался Волкер, на удивление деликатно справляясь с молнией на спине. От его прикосновений кожа буквально воспламенялась. – Постой-постой, может, ты в него влюбилась?
– А вот это точно идиотизм, – почувствовав на лопатках холодные пальцы, очерчивающие подушечками причудливые узоры, женщина позволила себе выдохнуть.
– Разве? – привычный ироничный тон усыпил бдительность. Отвлекшись, Маргулис не успела отреагировать вовремя, в результате чего была резко схвачена за плечи и повернута лицом к мучителю. – Ах, точно, ты же влюблена только в одного человека. – по коже пошли мурашки, а в горле пересохло. Усмехнувшись, Арман приблизился к истерзанной им самим мочке уха и, ловко орудуя языком, прошептал:
– В Майкла.
– Виктория, черт тебя возьми! – яростный крик вытянул из пучины воспоминаний. Салливан возник из ниоткуда, нервно вертя часы на цепочке. – У нас серьезные проблемы. Это катастрофа…
Выставив руку в качестве защитного жеста, Королева попыталась остановить грозящийся излиться на нее поток слов. Но извержение вулкана так и не случилось. Его предотвратили распахнувшиеся двери и громогласные вопли, разнесшиеся едва ли не по всему зданию. Охранники отреагировали моментально, но, увидев нарушителя спокойствия, замерли в нерешительности. Этот человек не обладал личным пропуском в клуб, но мог беспрепятственно зайти туда в любое время суток.
Невысокий мужчина, слегка покачивающийся, но командирской походкой приближался к фигурам, застывшим в недоумении. Перед ним благоговейно расступались, словно перед истинным вождем. Круглое лицо с сероватой щетиной на подбородке и в области губ не выражало ничего, хотя обычно искрилось добродушием. Отрывистыми движениями он напоминал старого медведя или мудрого льва, чьи годы прошли в сплошной борьбе за выживание.
И теперь этот зверь-победоносец имеет право отдохнуть.
– Викки, что ты натворила? – угроза сквозила во всей позе нарушителя, накалив атмосферу до предела. Райджел Флоррик, дядя знаменитой повелительницы, никогда не заходил в эту проклятую обитель без особой на то причины.
Республика, несколько лет назад.
– Почему ты не позвонила мне? – сосредоточившись на дороге, Райджел изредка поворачивался в сторону племянницы. Он не ждал ответа, так как вопрос был риторическим. – Нет, вместо этого ты привлекла какого-то паршивого адвокатишку со школьных годов.
– Я отдала твоему водителю номер Марка, но не запретила рассказывать о случившемся тебе, – без особого энтузиазма парировала Виктория, нуждающаяся в душе больше, чем в анализе ситуации.
– С таким же успехом ты могла прислать мне почтового ворона! – начиная выходить из себя, дядя, тем не менее, не терял контроль над автомобилем. И над всем остальным. – Это обслуживающий персонал. Думать им противопоказано! Это не их задача! А твоя!
– Не будем спорить. Я приехала всего на пару дней, чтобы разобраться с делами. Это неожиданная проблема застала меня врасплох и вынудила обратиться к услугам того, кто свое дело знает.
– Извини, что я не приехал на похороны, – проигнорировав вторую часть монолога, Флоррик первый раз взглянул собеседнице прямо в глаза. Промелькнувшее чувство боли сменилось наигранным равнодушием. – Неотложные дела, сама понимаешь. У нас тут недавно местные выборы прошли. Я принимал участие. Вся эта чертова бюрократия окончательно доконала. – постучав пальцами по кожаному рулю, бизнесмен включил музыку. Старая группа 80-ых, но песни до сих пор актуальны. – Ты хочешь есть? Можем остановиться в ресторане или предпочитаешь домашнюю еду?
– Мне надо принять душ. Хочу смыть с себя весь этот позор, если ты не против.
Уютная квартира, расположенная в многоэтажном доме, находилась как можно дальше от центра, в одном из элитных районов. Вытащив чемодан из багажника, Райджел указал рукой в правильном направлении и заторопился к дверям вестибюля. Консьержка, не отрывавшаяся от газеты, кивнула и проводила жильца безразличным взглядом. Поднявшись на лифте на один из последних этажей, родственники практически уткнулись в неприметную, пошарпанную дверь.