Таким скромным дизайнерским способом поднебесные хоромы были максимально приближены к понятию всего мирского. Внутри царила атмосфера непретенциозного богатства, скорее говорящая о зажиточности, чем о несметных оффшорных сокровищах. Это и есть неотъемлемое чувство стиля и хорошего вкуса. Даже истинные монстры им обладают. Выйдя победителем из ожесточенной схватки за трон, успешный революционер сравнял с землей убогую архитектуру предшественника и построил свой изумрудный город.
Впоследствии он балансировал между добрым волшебником и злым колдуном, как бы забавно не звучало такое сравнение. И неизвестно, как безумный старик поведет себя сегодня. Свора чересчур долго создавала проблемы. Если Волкер падет, то и чертова предательница со своим пресловутым клубом не протянет дольше месяца. Он защищал ее интересы с момента их знакомства, ревностно оберегал ее покой и сон. И вот чем ему отплатили. Магистр будет долго смеяться, если уже не устал сдерживать себя.
Ты собрал только половину пазла… Сработавший датчик любезно оповестил хозяина коттеджа о прибытии долгожданных гостей. Механические ворота отъехали в сторону, освобождая дорогу, вымощенную серым кирпичом. Припарковавшись под специальным навесом, доставщики свежего мяса вышли на свежий воздух, при этом попросив готовящуюся на убой свинью подождать в машине. Пока они связывались с более приближенной свитой по рации, Арман внимательно изучал свой блокнот на наличие важных дел на будущей неделе. Придется отменить пару встреч.
– Здравствуй, Арман, – фамильярный тон, резанувший по уху, разнесся по всему салону. Обладатель неприятного голоса, который миллионы людей слышали едва ли не каждый день на телевизионных программах и брифингах, облокотился на слегка приоткрытую дверь и широко улыбнулся. Премьер-министр. Или Государственный Секретарь – кому какая система наименований больше импонировала. – Господин Маунтан хочет, чтобы ты присоединился к нему на охоте. Он велел мне лично тебя проводить.
– Неужели? – поправив измятый, невыглаженный пиджак, Мануэль выбрался наружу и размялся. В виду последних событий он почувствовал всю усталость своего уже сравнительно немолодого тела. – На кого идет охота?
– На ведьм, я полагаю, – оскалившись, выкормыш Революции протянул сопернику руку в надежде на пожатие, но получил вполне четкий отказ. Фыркнув, он пожал плечами и предложил направиться в сторону поджидающего их внедорожника.
Массивные колеса стремительно погружались в тонны грязи и так же быстро оказывались на неровной поверхности. Джип трясло и подкидывало на каждой кочке. Мимо проносились деревья, жидкие кустарники и убогие строения. Постепенно они углублялись в лесную чащу, с устрашающе редкими просветами между высокими стволами. Оставалось не так много времени до выезда на главную поляну. Президент любил это место за неограниченную возможность обозревать весь мир, не поглощенный уродливыми продуктами индустрии.
Конечно, если игнорировать тот факт, что он сам покровительствовал всем застройкам, развитиям, перестройкам и совершенствованиям, приносящим небывалый доход. Романтическая душа всегда боролась с практичной жаждой наживы. Ты умнее намного, на кой черт плебеи такому? Окраина, предназначенная для стоянки, оказалась полупустой. Никаких свидетелей? Постучав пальцами по стеклу, Кардинал решился не дожидаться услужливых шакалов и открыл дверь сам. Его мгновенно окружили, предлагая провести по давно изученному маршруту.
Старик ведь не изменял своим привычкам много лет, но это уже не имело особого значения. Либо великого интригана похоронят прямо здесь, либо он переживет бурю и останется у власти, или же будет выброшен на дорогу, как поганый щенок. Как же забавно: быть взрослым самодостаточным мужчиной, контролирующим массы и манипулирующим большей частью мира, но в тоже время зависеть от воли одного безумного затворника с замашками Наполеона.
И одно его слово может кардинально поменять правила игры.
Мы с тобой знакомы с тех пор, как ты, мой горе-воин, был чиновник, чье слово закон. Виновник сомнительного торжества, застыв в комичной позе около установленного на земле ружья, глядел в оптический прицел. Невдалеке, на другом берегу речушки, паслось стадо оленей. Восхитительные создания, но невероятно глупые. Как и люди. Однако увлеченного лидера государства больше волновал самец, отошедший от своего гарема на небезопасное расстояние. Неоспоримый царь леса. Жаль, что его шкуру могут повесить на стену или подложить под камин. Впрочем, то же самое могло произойти с самим Волкером.
Они с бедной тварью в одинаковых условиях.
– Потрясающие животные. Я имел честь наблюдать за ними с близкого расстояния в национальном парке Канады. Двое самцов не поделили внимание одной самки и выставили рога вперед, вызывая друг друга на поединок. Незабываемое зрелище, – немного повернув голову в направлении другой жертвы, говоривший на секунду прервал свою речь, чтобы подняться и оттряхнуть специальный костюм. – Боже мой, Арман, выглядишь просто ужасно. Ты хотя бы спал?
– Предпочитаю более рациональный подход к своему расписанию.
– В этом ты очень похож на моего отца, – голос с фирменной хрипотцой действовал успокаивающе. Это настораживало. – Каждое утро он вставал в полшестого, чтобы успеть на утренний поезд и доехать до завода. Невыносимо скучный был человек.
Вздрогнув, Мануэль провел языком по высохшим губам и приготовился достойно ответить, но его уже никто не слушал. Президент неожиданно припал к земле и затих. Цель, находившаяся под прицелом все это время, подошла ближе.
Идеальный момент.
– Он ненавидел книги и все, что с ними связано. Поэзия, романы, новеллы и даже легенды. Он был окружен ореолом истинного невежества, – прицеливаясь, сосредоточенный Маунтан не переставал размышлять о прошлом. Комичная охотничья панама съехала на другой бок, оголяя лысину с едва заметными седыми волосками. – Глядя на него, я постоянно думал, что человечество возвратилось к темным векам европейской истории. Но у него все же было преимущество над остальными – зоркий глаз. Он никогда не промахивался. И передал мне это весьма полезное умение. Хоть что-то же он должен был оставить после себя.
Республика, несколько лет назад.
Мир погрузился в хаос и анархию. Протестующие, вышедшие на улицы ради поддержки кандидата, символизирующего новую надежду, начали попросту громить все вокруг. Толпа сорвалась с цепи, почувствовав временную безнаказанность. Ведь все можно скинуть на печальные последствия так называемой Революции. Многоголовый манюпас ринулся навстречу новому миру с коктейлями Молотова и арматурами наперевес. Их протест, ранее выраженный в конкретных требованиях, превратились в банальное уничтожение частной собственности.
Повсюду гремели взрывы, разносились победоносные кличи и душераздирающие крики. Виновных в неизвестных преступлениях вытаскивали из взломанных квартир и прилюдно линчевали. Камеры неустанно следовали за повстанцами, транслируя каждый их шаг по местным телеканалам, пока их не отключили полностью. Где-то там, в посольствах, ютились испуганные послы, попавшие в самый эпицентр событий. Им запретили связываться с внешним миром, просить помощи у других стран или требовать политического убежища.
Вся Республика затихла, медленно погрузившись во мрак неопределенности. Игнорируя все вопросы, требования, ноты протеста и сообщения ошеломленных соседей, государство тем самым давало понять, что отказывается как-либо комментировать происходящее. Новое правительство не успело захватить главный оплот прежней власти – Ратушу. Но все к этому шло. Народное шествие приближалось к вычурному зданию, превращая его кричащие белые стены в разноцветное месиво. Толпа, благоговея, влекома к плахе, петле или колу; страху, елею, иконам, хаки, игле и оковам.
Автор этих слов, чванливый предводитель мятежников, вел массы к светлому будущему, стоя на крыше движущегося автомобиля. Он представлял собой слишком легкую мишень для снайперов, засевших на куполе строения, но они не станут открывать огонь – их давно переманили. Все было продумано с самого начала: шпионы каждодневно докладывали о состоянии дел, едва утихающие внутренние распри продолжали распаляться из-за вмешательства правильных людей, а ложные союзники искренне увещевали нынешнего Президента в своей вечной и непоколебимой верности.