– Как пожелаешь, – странно, что он не воспользовался излюбленной тактикой вежливости, будто их связывали исключительно деловые отношения. – Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?
– Как с тобой связаться в дальнейшем? Вряд ли мы обменяемся номерами, так как мой телефон постоянно отслеживают и прослушивают. Единственный выход – Телеграм, но с ним могут…
– Я найду способ с тобой связаться, если что-то случится.
– Случится? – переспросила Королева, одновременно пытаясь подавить раздражение и не выйти из себя. Публичные сцены ни разу не способствовали нормальным взаимоотношениям. Поэтому она достала сигарету дрожащими пальцами и прикурила, раздумывая над услышанным. Нужно успокоиться. – Поделись своими дальнейшими планами. Что ты собираешься делать теперь?
– Мне казалось, ты знаешь ответ на этот вопрос. Я ничего не скрыл от тебя в первую ночь здесь. Если ты внимательно слушала мою историю, то понимаешь, чем все это должно закончиться.
– Нет, просвети. Насколько я знаю, европейские партнеры отказались спонсировать твою войну и желающих заменить их в этом жутко прибыльном бизнесе не особо много. Или за твоей спиной очередь из правительств, жаждущих ассоциироваться с религиозными террористами?
– Как только ты наладишь импорт из Китая и возобновишь поставки по своим каналам, моя секта продвинется дальше, захватывая следующие города на маршрутах. Так мы дойдем до Столицы. Постепенно. Неспешно. – Рокуэлл не оценил откровенных поползновений на его стратегию. Либо он мнил себя величайшим полководцев современности, либо переоценивал армию бездумных еретиков с татуировками по всему телу. – Там я найду Кассиуса Маунтана и заставлю поплатиться за все злодеяния, освободив страну от диктатора. Итак, умертвите земные члены ваши: страсть, блуд, нечистоту, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение. *
– Я не буду развеивать твои славные фантазии утверждениями, что Столицу тебе никто не отдаст. По крайней мере без боя, но суть даже не в этом. Тебе вообще не приходила в голову мысль, что Маунтан может быть уже давно мертв?
– Нет! – с жаром запротестовал Предвестник, привлекая своим криком лишнее внимание. Убрав со лба намоченные пряди волос, он сжал челюсти и дернул головой, отгоняя абсурдные идеи. – Я бы почувствовал, если бы он…
– Значит, это ты почувствуешь, – горько улыбнувшись, Перри провела языком по верхним зубам и, швырнув непотушенный окурок, несколько раз кивнула самой себе. – Что же, желаю удачи. В свершении великого и бессмысленного мщения, которое не принесет тебе никакого успокоения и гармонии, сколько бы врагов ты не убил и отравляющей гадости не выпил. – подав знак гулявшему вокруг озера Майклу, вдова указала на заранее подготовленный автомобиль, потребовав занять водительское место. Наблюдавший за этим Джозеф изумился, опустил потемневшие глаза, едва ли различая причудливые травяные узоры под ногами, после чего поднял руку в попытке свести весь конфликт к обмену прикосновениями. Увы, он напоролся на красноречивое сопротивление. – Не надо. Я привыкла ошибаться в людях. И поэтому несильно расстраиваюсь. – между ними повисло напряженное молчание, нарушенное громким ревом мотора. Не став задерживаться в ожидании чуда, хозяйка клуба самостоятельно открыла дверь и села на переднее сидение.
– Виктория! – крикнул священник перед тем, как дверь захлопнулась, а машина тронулась в путь. Чертыхнувшись, он запустил ладонь в разросшуюся бороду медного оттенка. – Проклятие. – Джо не сразу ощутил, как распятие вонзилось в ладонь и порезало кожу. Он оставался в той же неподвижной позе, истекая кровью.
Понимая, что сажать за руль человека с психическим расстройством, выраженном в искаженном восприятии реальности и частом ощущении сжатости времени, было не лучшей идеей, которая когда-либо приходила ей в голову, Виктория невозмутимо открыла окно и принялась выдыхать сигаретный дым навстречу бешеным потокам воздуха. Следовало бы озаботиться проводником хотя бы до пропускного пункта, где потребуют предъявить документы, но она подумает об этом позже, когда достанет из кошелька пару новых стодолларовых купюр и закроет вопрос. Не глядя на заднее сидение, где лежала упакованная репродукция, изображавшая обезумевшего Сатурна с окровавленной рукой собственного сына в своей бездонной пасти, Перри оценила эту невыносимую иронию.
Республика, шоссе Принца Сиире. **
Он ненавидел запредельную скорость. Выжимать из транспорта весь оставшийся запас энергии, рискуя в любой момент потерять управление и слететь в кювет – это бессмысленные ристалища с непобедимой судьбой. Внутренний здравомыслящий поэт восставал против такого изъявления попасть на тот свет. Несмотря на облик, пропитанный фатализмом и мрачной праздностью где-то на грани умопомешательства, Гудвин не жаловал самоубийственные порывы глупых юнцов и эпическую героизацию смертников. Но ситуация в корне изменилась, когда агенты безопасности пересекли черту и убили беспомощного инвалида. Они не защищали население, а добивали его ради дополнительных регалий и толстых благодарственных конвертов. Никакого самоуважения, никакой самоотверженности по отношению к государству, подарившему тебе значок и облекшему мизерной властью. Отбросив бессмысленные рассуждения о прогнившей системе, заражавшей смертных грехом пустого бахвальства, Себастьян вдавил педаль акселератора с такой силой, что, казалось, пробил обшивку. При резких поворотах тормозные колодки буквально сходили с ума, издавая пронзительный скрип, но водитель упорно игнорировал взволнованную аппаратуру. Не стоит волноваться за свою жизнь – подушка безопасности либо сохранит ее, либо обеспечит пару могильщиков работой на карантине.
Пожалев, что не взял гоночный автомобиль, надежно спрятанный в недрах парковки Арсенала, мэр нервно сжимал вспотевшей от напряжения ладонью рычаг коробки передач. Яркий свет фар разгонял опускавшиеся сумерки, окрашивавшие тусклое небо в полутемные тона. Возбуждение заставляло неотрывно вглядываться в мутное лобовое стекло. Голубая вена на шее подрагивала, глаза лихорадочно блестели, покрывшись подобием серой пленки. Зрачок словно окаменел, едва реагируя на раздражители. Он презирал скорость. Не понимал гонки, не любил скачки и прочие нелепые попытки словить кайф от ускорения времени. Лучше принять наркотики и замедлить неумолимое биение сердца, пропустив через себя электрический ток невидимой параллельной реальности. Гораздо приятнее приглушить все имеющиеся в наличие чувства и ощутить на губах поцелуй вечности, притаившейся за условным занавесом времени.
Зачем убыстрять ритм жизни и становиться его заложником?
Стрелка спидометра металась из стороны в сторону. Обгоняя редких дорожных гостей, в страхе держащихся поближе к тротуару, градоначальник выжимал из машины всю мощность, несмотря на сопротивления воздуха. Руль начал выплясывать, требуя жесткого контроля. Перекинув одну руку молниеносным движением, он выкрутил руль до такой степени, что кожа натянулась, точно стальной канат, а вены вздулись. Объезжая препятствия по встречной полосе, мужчина наплевал на все условные правила. На тот момент существовала лишь пустая трасса, ведущая в аэропорт, и одинокий автомобиль, сливающийся с мраком ночи. Две материи, вплетенные в реальность, которую он воспринимал. Позади неустанно разрывалась полицейская сирена, преследовавшая всех участников погони с центра Города. Один раз они попытались подрезать Себастьяна, но тот резко ударил по тормозам и понесся по другому кварталу, оставив зорких блюстителей закона в дураках.
Все смешалось в утомленном мозгу, вынужденном разгорячиться в безудержной гонке. Совсем скоро лицевые мышцы начала сводить судорога, тело стало ватным и пассивным, почти не отзывающимся на импульсы центральной системы. Все движения оказались машинальными, отработанными и заранее распланированными. Будто он знал, что ровно через двадцать метров кузов автомобиля протаранит главную цель и практически вытолкает на обочину. А еще через пару метров Гудвин разовьет такую немыслимую скорость, что снесет машину агентов в сторону, а сам врежется в электрический столб. Полицейские, надрывавшие голоса по мегафону, успели сориентироваться и затормозить неподалеку. Выскочив из салона, доведенный до опасной формы ярости Рэйлан бросился к месту аварии. За ним последовали шестеро Апостолов, медленно осветивших фонариками отброшенную ударом машину с тремя пассажирами внутри.