– Как зовут твоего пса? – не поняв сути вопроса, Маргулис замешкалась и тем самым разрешила перевернуть себя и уложить лопатками на смявшиеся простыни. Нависнув над ней, проповедник не проявил характерных признаков доминантности, а просто уткнулся губами в податливую шею и сосредоточился на подрагивающих венках. – Тебе звонят уже восьмой раз. Может, ответишь? – последняя реплика относилась к вибрирующему телефону, отброшенному на подушки в самом верху матраса. Недовольно застонав, женщина дотянулась до смартфона и, проведя дрожащим пальцем по зеленому кружку, приставила к уху, даже не посмотрев на имя звонившего. К черту.
В этом заключается весь риск.
– Какого черта, Виктория? Где ты? – вопли Салливана не отвлекли священника от исследований. Поглаживая свободной ладонью оголенную грудь, он продолжал целовать родинки на шее. – Ты вообще знаешь, что происходит в Городе? Открой любой Телеграм-канал! Срочно! Мы готовим от твоего имени заявление! – отключившись, Маркус оставил послевкусие интриги. Пролепетав нечто нечленораздельное, Королева мягко, но настойчиво отодвинула партнера и показала ему на экран телефона.
– Думаю, больше пятидесяти пропущенных сообщений на что-то намекают, – она открыла первый попавшийся на глаза канал с инсайдами, изобилующий смайликами-молниями с целью привлечения зрителя к животрепещущим новостям. Огромные пласты текста заполонили голубой фон, периодически сменяясь видеоматериалом, на котором фигурировало лицо Президента. Включив видео, Перри без особого энтузиазма внимала очередной пафосной речи горе-правителя. Пока он не произнес ее имя. А потом не призвал голосовать за нее на предстоящих президентских выборах. – Какого черта? – сделав погромче, она услышала только имя бывшего супруга и патетичные просьбы не забывать о будущих поколениях при голосовании. – Я не совсем понимаю, что он хотел… – Отец Джо повернул экран к себе и сощурился, отмечая про себя, что перед ним настоящий Маунтан. Его размышления прервал голос телеведущей, сообщавшей о гибели главы государства, чье тело было доставлено в окружную больницу для вскрытия. Официальная версия – сердечный приступ. Вздрогнув, Рокуэлл лихорадочно забегал глазами по размытому тексту и сглотнул. Резко вскочив с постели, он упал на колени и, сняв с себя четки, прижал распятие ко лбу.
Это невозможно. Он сам планировал избавиться от умалишенного ублюдка, называвшегося его командиром в годы забытой войны. Ешь, сынок! Ты меня слышишь? Ты должен есть! Он силой запихал отрезанный кусок в горло рядового и придержал челюсти, вынуждая проглотить чужую плоть. Мне жаль, что так получилось. Но ты обязан выжить. И запихивал в него последующий кусок. Один за другим. Сначала мальчишку тошнило, но потом он привык и проглатывал еду, точно покорный пес. Старик спас его никчемную жизнь, а он мечтал отомстить за содеянное, за излом психики и пройденную черту безумия. Желваки бродили по скулам, нижняя губа кровоточила от прикуса, а глаза застлала белая пелена. Снова укутавшись в одеяло, Виктория обняла любовника сзади и положила подбородок на подрагивающее крепкое плечо. Черная собака, пристально наблюдавшая за хозяйкой, подошла ближе со слабо виляющим хвостом и легла рядом. Нелепая, до абсурдности домашняя сцена могла смутить любого примерного семьянина. Джозеф поднял отяжелевший взгляд к солнечным бликам, играющим на деревянной балконной раме, перевел его на ожидающего команд пса, а затем на женскую ладонь, рассеянно поглаживающую мышцы груди. Все еще изнемогая от противоречивых чувств, призывающих закрывать глаза и затыкать уши, чтобы не видеть и не слышать печальной истины, он поднялся на подкашивающихся ногах и, подобрав разбросанную одежду, стремительно перевоплотился в ординарного гражданина в измятой рубашке.
– Я должен немедленно ехать на Восток, – теперь его не занимал скончавшийся предатель. Если это условный сигнал от союзников, то нужно играть на опережение, иначе он утратит весь остаток силы. – И избавляющий меня от врагов моих! Ты вознес меня над восстающими против меня, от человека жестокого избавил меня! – перейдя на пугающий шепот, Мессия пересчитал бусинки с каким-то нездоровым вожделением и, повернувшись к обескураженной хозяйке клуба, пересек комнату и заключил ее лицо в ладони. – Ты останешься под охраной Майкла и не будешь ни во что ввязываться. Держись подальше от Волкера и любых политических манипуляций. Сейчас ты под прицелом журналистов и доброй половины населения этого Города. Скорее всего поэтому за домом следят. Ты не должна давать интервью или общаться с кем-либо. *
– Что происходит? – Маргулис судорожно вглядывалась в непроницаемые черты Пророка, но тот ответил нахмуренными бровями и сжатыми челюстями. Тогда она оттолкнула мужчину, схватила телефон и принялась изучать детали случившегося. Как и ожидалось, версия с приступом никого не убедила – в кулуарах ходили слухи о самоубийстве, обставленном как несчастный случай из-за прецендента. Неужели он записал видеообращение к соотечественникам с призывом, после чего хладнокровно застрелился? Пропущенные звонки от Волкера подтверждали догадку. – Что теперь?
– Постарайся не проявлять интереса к ходу расследования. Делай вид, что ничего не произошло! Я вернусь через несколько дней с четким планом, а если обстановка накалится, то отвезу тебя на Восток. Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. – Перри не стала спорить. Возможно, резон в этих словах все же был. Предвестник задержал пронзительный взгляд, тронутый заботой и переживаниями, но скрытыми под покровом серьезности и озабоченности. – Майкл! – легкий стук в дверь сработал: находившийся неподалеку телохранитель откликнулся на зов и неспешно, соблюдая правила приличия, заглянул внутрь. Виктория успела накинуть халат и надеть нижнее белье. – Мне необходимо быстро и незаметно выбраться из здания. По крышам? – охранник на мгновение задумался и отрицательно покачал головой. – Что тогда? Пройти у всех на виду?
– Я видел пару дронов, кружащих во дворе. Они караулят мисс Маргулис и могут отреагировать на подозрительные движения на крыше, – Майкл часто заморгал, обдумывая положение. – Надо Вас переодеть. В парадных установлены камеры и, при большом желании, они узнают, кто здесь был. Я отключу систему и Вы спокойно выйдете. Предыдущая консьержка наверняка не обратила на Вас внимания, но записи остались. Я извлеку их без особого труда и все пройдет гладко.
– Поэтому я отправил его к тебе. Мой лучший боец, – положив опутанную четками руку на плечо мальчишки, Рокуэлл наклонился и посредством ментальной связи принудил его поднять глаза и взглянуть на Лжепророка. Он гипнотизировал еретиков, обращая в свою верую путем нехитрых психологических манипуляций. – Сын мой, позаботься о ней так, как заботился о своих родителях и они обретут покой в бездне. – завороженная жертва медленно опустила веки в знак согласия. – Я буду поддерживать с тобой контакты через связных. Все будет хорошо. – последние слова он адресовал сидевшей на постели женщине, с интересом следившей за ритуалом.
– Диоген, – озвученное невпопад имя нарушило работу загруженного мозга священника. Он тут же обернулся и вопросительно посмотрел на вдову, поглаживающую животное по голове. – Так зовут пса. Дядя увлекался философами древней Греции и вычитал в какой-то книге, что Диогена однажды спросили, почему его называют собакой. Он постоянно отвечал одно: “потому что тем, кто мне подает, я виляю хвостом, тех, кто оскорбляет – облаиваю, а прочих кусаю”. – На один миг мрачное лицо служителя креста растянулось в улыбке. Стараясь не задерживаться, он подозвал охранника и скрылся за дверью, напоследок сжав распятие до нестерпимой боли.
Через полтора часа ничем непримечательный автомобиль серого цвета мчался по загруженной трассе, усеянной очнувшимися от карантина зеваками. Добираться будет сложнее, но выбора нет. Оставшись в полном одиночестве, за исключением молчаливого темного попутчика с глубокими желтыми глазами, Маргулис ознакомилась со всеми медийными предположениями, высказанными братией журналистов, политологов и доморощенных экспертов. Некоторые предрекали кризис, еще более глубокий, чем прежде. Остальные хором изрекали избитые постулаты или мадригалы о великолепии кандидата Волкера. Разумеется, Мастерса считали хромой уткой из-за стрельбищ на главной площади, а так называемый бренд Королевы Сердец не сыграет за счет страха перед могущественным Кардиналом. Просмотрев сводку новостей, пестревшей сочувствием от разных иностранных партнеров и глав государств, Виктория лишний раз упрекнула их в лицемерии. Они обладали сведениями о точном месте положения Президента и хранили молчание, скармливая ему пустые угрозы разрухи.