– Это Вуди? – глупый вопрос. Очевидно, что не Лоуренс – его труп закопали глубоко в лесу, даже не пометив место захоронения. К предателям снисхождения не проявляли. – Мы хотели сделать это с Викторией, но она занята. Не окажешь услугу? – полубезумный писатель усмехнулся, будто готовился к подобному событию всю свою жизнь. – Пойдем на балкон. Он точно заслужил чего-то большего, чем скучное пребывание на тумбочке, согласен? – оба эдемовца выбрались наружу и облокотились на железные перила. Отсюда открывался вид на центральный вход и частичку продолговатой улицы, зажатой в тиски убогих серых строений. Непропорциональных, тусклых и совершенно одинаковых. – Что же, прощайте, профессор Ксавьер. Желаю удачного пути в вечность. – прикурив сигарету, Салливан одновременно высыпал содержимое урны вниз, дабы не гиперболизировать трагичность момента. – Ну вот и все.
– Хорошо, что ветер попутный, иначе весь прах осел бы на наших стражниках, – не поняв смысла высказывания, Консультант зажал сигарету в зубах и, упершись ладонями в шершавый поручень, взглянул вниз. Там, на небольшом расстоянии от парковочных мест, сцепились двое командиров, копивших злобу с момента сотрудничества. – Псы войны. Они же предвестники Апокалипсиса.
– Идиоты! – наклонившись над перилами, Маркус собирался отдать приказ, но промелькнувшая в небе черная точка заставила резко отдернуть руки и поднять голову наверх. Багровые тона как нельзя лучше дополняли картину вечности. Дальше все потонуло в яркой вспышке.
Центральное кладбище имени Герцога Буне.
Это невозможно. Восемнадцать лет назад врачи поставили четкий диагноз – непроходимость. И ничего нельзя было сделать. Лучшие клиники мира предлагали различные методы и операции, но тщетно. Майкл смирился с тем фактом, что род Перри прервется на нем, впрочем, как и она – в отношении своего клана. Все равно от ее семьи не осталось ничего. Мама, единственная, кто был заинтересован в здоровых наследниках, умерла гораздо раньше спонтанной свадьбы. Отец принадлежал к касте низкопробных торгашей и плодил больше детей в год, чем национальный банк выпускал валюты. Вряд ли он нуждался во внуках, дополняющих длинный список родичей, на которых всем на самом деле плевать. Поэтому с неизбежностью судьбы все смирились. Тема преемников горечи, порожденных одиночеством, навсегда закрылась в браке. Возможно, вдова не чувствовала той особенной связи с погибшим супругом именно из-за отсутствия наследников. Или же пыталась оправдать холодность по отношению к опальному дипломату. Какая разница? С Волкером все было иначе.
Их жутчайший мезальянс поверг бы ее пропитанную аристократизмом мать в сценический шок. Конечно, с условием игнорирования того момента, что она сама избрала спутником жизни сына фальшивомонетчика, проигравшего целое состояние в казино. Формально обедневшие дворяне ничуть не хуже переживших чистку аристократов, но по сравнению с благоверным матери, в чьи обязанности негласно входил психологический прессинг, Армандо казался небесным посланцем с нимбом над головой. Так что осуждать чужой выбор не приходилось. Да и в живых не осталось никого, кто бы мог читать нотации. Жаль. Всех бы несказанно обрадовала новость о положении Виктории, считавшейся бесплодной – сколько она натерпелась издевательств от Волкера, часто намекавшего на пустующий трон. Интересно, будет ли он шокирован так же, как она утром, при появлении двух полосок на купленном тесте. У нее раньше были подозрения: тошнота по утрам, жуткая сонливость и боли в пояснице наряду с головокружением. Лучше бы это были галлюцинации или призраки прошлого, навещающие во снах.
С ними меньше проблем.
Мама пришла бы в дикий восторг, выдаваемый легкой полуулыбкой и снисходительным кивком в знак благодарности. Видела бы она потенциального отца. Проповедник-террорист, держащий в страхе половину мира и уповающий на мстительных богов, в которых даже не верит. Лучшая партия для стареющей оппозиционерки без вразумительных целей жизни. Решившейся на сороковых годах существования на бренной, истлевшей планете обзавестись потомством. Ее мнения не спрашивали – организм не потрудился, но отдал остатки энергии на сохранение рода. Зато отец с хорошей родословной, невзирая на грубое звучание фамилии. Английские эмигранты, почему-то променявшие Туманный Альбион на Мрачную Бесперспективность. Видимо, настолько прониклись обстановкой, что поголовно шли на всевозможные войны. Вспомнив о фотографии, хранящейся внутри кошелька, Виктория откинулась на спинку машинного сидения и неспешно достала ее, поднося к свету. С архивного снимка на нее смотрел мужчина в преклонном возрасте с тяжелым взглядом из-под нахмуренных кустистых бровей, скрывающий твердую линию подбородка под волнистой бородой. Что-то в чертах незнакомого представителя рода Рокуэллов напоминало Джозефа.
Непроизвольно положив руку на слегка выпуклый живот, Маргулис вовремя спохватилась и тут же переложила ее на массивный череп собаки, сидевший рядом на сидении. Игнорируя полные обеспокоенности взгляды Майкла, Королева облизывала пересохшие губы и зачем-то пыталась вспомнить первоначальную цель приезда на кладбище. Увидев положительный результат теста, она испугалась, заметалась по комнате, потом схватилась за поводок и выбежала в коридор, не отвечая на вопросы изумленного телохранителя. Тот попытался успокоить ее, даже потянулся к дрожавшему плечу, но взамен получил выговор и приказ немедленно завести автомобиль. И вот они катались по наполовину заполненному Городу, то вливаясь в поток машин, то обходя их по безлюдным улицам. В конце концов они свернули на дорогу, окруженную по сторонам крестами и склепами.
– Останови здесь, – издали приметив каменные готические крестоцветы, высившиеся над всеми сооружениями, хозяйка клуба внезапно захотела потревожить покой мертвецов. Одному склепу была присуща умеренная вычурность, балансирующая на грани утонченности и нелепости. И кто в современно мире будет хоронить родственников в гробнице? – Последи за Диогеном. Я хотела бы повидать кое-кого. – Майкл пристально изучал ее бледное, осунувшееся лицо, едва ли скрывающие нездоровый цвет за легкими слоями пудры. Разозлившись от такого досмотра, она эффектно развернулась, позволяя полам тренча взметнуться ввысь и удариться об икры. – Зачем я согласилась приютить у себя чертового сектанта? – достав непримечательный ключик из целой связки, Перри открыла массивные кованые ворота и зашла внутрь. На нее повеяло влажностью, умиротворением и смертью. Пройдясь вдоль запертых ниш, оккупированных давно ссохшимися костями, женщина остановилась в углу.
Разговаривать с пустотой – опасная привычка. Но обращаться к умершей матери – апогей всего абсурда. Поэтому она присела на сырой камень и огляделась. Томаса похоронили неподалеку – его жестокий отец, кичащийся родовитостью, не сумел позаботиться о сохранности фамильного склепа, – последнего достояния местной аристократии. Тем лучше. Том ненавидел отца, не особо любил мать и чуждался общества. В затхлом, недосягаемом для солнца помещении ему и место. Только сейчас осознав, что она все еще держит в руке старую фотографию, Виктория улыбнулась и положила ее обратно в кошелек, одновременно извлекая из сумочки телефон и сигареты. Тут нельзя было курить, но правила для собственников условны. Вдохнув божественный сизый дым, вдова ощутила тошноту. Замечательно. Теперь ее лишили никотинового кайфа. Оставалось лишь бросить пить и облачиться в монашеские одеяния унылых адептов морали. Как иронично. Из-за холода ее пальцы дрожали. Съежившись, она плотнее укуталась в легкую ткань и набрала номер той, чей голос хотела услышать больше всего.
– Алло… Мелисса? – задрожав сильнее, Маргулис приложила ледяную ладонь к горячему лбу. У нее поднялась температура, или зловещая обстановка склепа уже сулила муки адского пекла? – Я… извини за беспокойство… ты не знаешь, где Джоз… – опомнившись, Перри отвела телефон от уха, имитируя помехи. Прождав несколько секунд, она вернулась к беседе: – Господин Рокуэлл на месте?
– Дорогая, у тебя все в порядке? Твой голос… послушай, у нас тут небольшие проблемы. Я хотела бы поговорить, но здесь что-то происходить… – связь действительно пропадала. Мертвецы в ней не особо нуждались. – Я могу перезвонить тебе позже? Мы здесь одни. Никто не приезжал…