Выронив смартфон, Королева закрыла лицо руками. Так она просидела больше двадцати минут, пока донесшийся до атрофировавшегося слуха вой не разнесся под каменными сводами. Собака поминала умершего хозяина с особым отчаянием. Как ни странно, они с Томом дополняли друг друга. Черные твари, лишенные крыльев, но сохранившие память о них в своих глубоких глазах размытых оттенков. Очнувшись от неприятного оцепенения, Виктория осознала, что почти сидела на могилах. И сливалась с мертвецами. Подавив очередной приступ тошноты, она вырвалась из цепких лап смерти и, согнувшись от неприятных ощущений, выблевала часть скудного завтрака в кусты. Мерзость. Подошедший к ней Майкл загородил яркое солнце, беспощадно хлеставшее лучами по глазам. В кулаке он зажал кожаный поводок, удерживающий взволнованного питбуля с навострившимися ушами. Вопреки всем ожиданиям, вместо успокаивающих прикосновений к подрагивающим плечам хранитель протянул ей заранее подготовленную бутылку воды.
В тот момент Маргулис искренне ненавидела Джозефа. Не за произошедшее – с этим можно уже смириться и проигнорировать на данном этапе – а за исчезновение. Без предупреждения, без попытки выйти на связь или подать условный сигнал бедствия. Но в голове мгновенно возникали сцены их совместных ночей. Нежная улыбка, едва выделяющаяся на фоне густой бороды, блеск восхищения в расширенных зрачках, бессмысленный полушепот, бусинки четок, впивающиеся в кожу, лунная ночь на развалинах города, миллионы невинных жертв. Придя в себя, вдова быстро опустошила бутылку и вдохнула спертый жаркий воздух.
– Значит, это правда? – осторожно поинтересовался телохранитель, пристально глядя на усталое лицо работодательницы. По-прежнему красивое, пусть и утомленное бесконечными страданиями.
– Что – правда?
– Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился, – выпустив из рук поводок, фанатик неожиданно рухнул на колени и, схватив Королеву за ладонь, приложил к своему горячему лбу. – Я знал, что наступит день, когда зверь пойдет в погибель. Когда Мессия обретет новую оболочку… ибо еще немного, и Грядущий придет и не умедлит, ибо надлежит ему царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои… – переходя на невнятное бормотание, хранитель сбивался, перескакивал на разные стихи, но не останавливался. – Сам Господь сойдет с неба… тогда явится знамение Сына Человеческого на небе, и тогда… ***
– Прошу тебя, поднимись… – не понимая, как действовать в подобных нестандартных ситуациях, Виктория панически озиралась по сторонам в надежде на помощь. Но ответил ей лишь громкий, разрывающий ушные перепонки звук двигателя. Над ними стремительно пронеслась пара черных точек, растворившихся в кучевых облаках. – Диоген… что случилось? – заняв защитную стойку, пес замер на месте, неотрывно глядя на приближающийся автомобиль, заехавший колесами на невысокий холм. – Что там такое?
Ратуша, улица Короля Баала.
Правительства менялись, политики исчезали, реформаторы сдавались, революционеры уходили в бездну истории, основной курс менялся каждый день, но неизменным оставался только Дуайт Мастерс, государственный секретарь Республики. Он пережил аристократические чистки, заняв серьезный пост в министерстве сапожников, а затем получив влияние над Президентом. Именно он убедил его впустить протестующих в Ратушу и попытаться провести переговоры. На деле же – он заманил его в ловушку и продал инсургентам за половину цены. Не потому что хотел должность в высшем совете или кабинете министров – просто Резерфорд постепенно сходил с ума. Теряясь в параноидальных мыслях и навязчивых идеях, лидер страны начал творить страшные вещи. Его не покидало стремление погрузить государство в хаос и избавиться от всех конкурентов. При том неоспоримом факте, что на пустую корону никто не претендовал. Однако с годами мертвецов не могли сосчитать. Бесследно пропадали и свои, и чужие. Люди волновались, противники шептались по оппозиционным бункерам, сторонники опасливо пожимали плечами, понимая, что завтра их могут казнить по прихоти полубезумного психопата.
Бремя власти погубило неплохого человека. Пять лет просидев в окружении белоснежных стен, красочной лжи и пленительных фантазий, Верджил справедливо заключил, что не хочет уходить на покой. Он нам только снится, Дуайт. К сожалению, план оказался провальным. Нельзя ведь совмещать долгожительство диктатора и неадекватные наклонности садизма. Балансировать он не умел. Кидаясь из крайности в крайность, неудавшийся Отец Нации потерял друзей, приобрел врагов и окончательно распрощался с остатками здравого смысла. Бедный старик. Рискнул взять бразды правления после временного правительства с умеренными ориентирами. Весь мир был на грани разрухи: Союз распался, формировались новые блоки и союзы, предложения сыпались со всех сторон, ООН активно включилась в игру. Очевидно, надобность в нафталиновых идиотах с консервативными взглядами и нелепыми манерами бонвиванов отпала. Альтернативу нашли. Ей стал амбициозный провинциал, ненавидевший высокородные семьи, касту неприкасаемых и безнаказанных. Изначально решение выкосить половину родословных отнесли на счет дешевых популистских лозунгов.
Но реальность вышла за границу изящных политических интриг.
Став свидетелем по крайней мере двух переворотов, одного удавшегося и второго сорванного, Премьер-министр поверил в возможность изменений. Но точно не в каденцию Волкера. Кассиус ошибся, делая ставку на честолюбивого мальчишку с задатками серийного маньяка, а не лидера, способного войти в историю под знаком величия. Беспринципный, жестокий, готовый пойти на любые жертвы во имя мнимой величавости. Фигляр в царских одеяниях, грандиозный сибарит с сохранившимися животными инстинктами. Неудивительно, что в кулуарах его побаивались. Вот их хваленая смелость! Сотрудничество, партнерство, взаимопомощь! Современный слоган. Для будущих Мессий депутатского пошиба сойдет. Мастерса раздражала вся эта кутерьма. Его тоже нельзя было назвать образцовым слугой народа – на счету крупные коррупционные скандалы и возможное обвинение в уничтожении экономики в период коронавируса, – но он по-прежнему считал себя хорошим человеком.
Со своими специфическими понятиями чести.
Вспомнив, что в этой аксиоме был свято уверен лишь один персонаж личной трагедии Дуайта – его горячо любимая супруга, не познавшая ни любви, не привязанности со стороны секретаря, он разозлился. И она еще смела утверждать, что у него получится вытащить страну из кризиса или принять целый ряд важнейший реформ? Вещи, в которых она совершенно не разбиралась, казались ей такими незатейным и примитивными. Будто сесть и набросать постановления кабинета министров – тоже самое, что кататься на велосипеде. И в этом заключался ее едва заметный шарм. Грустно улыбнувшись, Мастерс зашторил крупное окно в президентском кабинете и вернулся к массивному столу. Быть может, светлая память о доброй, незатейливой Сьюзан побудила его присоединиться к Виктории, дабы разорвать порочный круг бесцельного безделия. Это будет его третья революция. Прекрасно. Но так страшно. Любая из них может закончиться плачевно для него. На плаху чаще отправляют не провокаторов, а зачинщиков.
Скривившись от неподобающих пессимистических мыслей, мужчина подошел к стоявшему сзади комоду из красного дерева и взглянул на террариумы с мерзкими существами. Покинутые хозяином, они все равно жили дальше, копошась в соломе и паутине. Только одна из тварей валялась на спине со скрюченными лапками и не двигалась. Дюнкерк. Любимый паук Всеотца, проведший год в заточении вместе с ним. Символично, что два добровольных изгнанника погибли. С разницей в пару дней. Постучав ногтями по стеклу, министр лишний раз удостоверился, что членистоногое больше не сдвинется с места. Почему-то именно в тот момент это не показалось ни забавным, ни печальным. Скорее предостерегающим. Вздохнув, Дуайт отогнал мрачные предчувствия и взял в руки планшет. Там он на протяжении нескольких часов изучал новости в Телеграм каналах. Объективности крайне мало. Заголовки пестрели проплаченными текстовыми наборами, сулящими успех Волкера. Ибо тот за пару лет (пятнадцать, если быть точными) из Регента превратился в претендента на венец.
Раз пал король – изменники в чести. *****
Ухмыльнувшись, политик отказался воспринимать информацию о пресс-конференции Волкера. Вопли умирающего тюленя, не более. Скоро его ухмыляющаяся рожа украсит праздничный стол в честь победы первой женщины-Президента. Задержав палец на иконке с изображенной на ней белыми клавишами пианино, Мастерс заколебался. Он скачал это приложение очень давно, так ни разу и не открыв. Научиться играть его заставил консервативный отец, веривший, что музыкальное образование обеспечит хорошее будущее. В итоге он ошибся. Но это не мешало секретарю долго разыгрывать известные партии для умирающей от рака супруги. Ей нравилось слушать грустную мелодию и смеяться. Будто смерть не наложила отпечаток на их дом и унылое семейное счастье. Нажав на клавишу, подавленный вдовец так удивился исторгнувшемуся звуку, что даже опешил и тупо уставился на анимированную картинку.