– Знаешь, я все еще жалею, что не отобрала у тебя пропуск, – кивком головы пригласив остальных наблюдателей проследовать в кабинет, Перри увела журналиста подальше от любопытных взоров. – Ты не появлялся здесь целый год. Как это расценивать?
– Я работаю на тебя дистанционно, не забывай об этом. Ты же не думала, что я буду одной из этих послушных собачонок, что ты держишь на коротком поводке? – мятежный дух, гнездившийся в нем с самого начала, лишь нарастал с годами. Но это не создавало проблем, а наоборот – забавляло. – Я же посылаю ежемесячные взносы за свое членство. Мои руки чисты. Эй, Марк, как дела? – старые друзья обменялись крепкими рукопожатиями с последующим легким объятием за плечо. – Боже, я словно в родные края вернулся. Но мне все же хочется узнать, с чего вдруг я вам понадобился? Сначала тот телефонный звонок с просьбой прислать съемочную группу в порт, а затем конфликт с правительством. И никто ничего не объясняет. Даже у Волкера молчат.
– Но не он сам. В последний свой визит он сломал нос одному из наших охранников, – вспомнив о недавнем телефонном звонке, оставшемся без ответа, Виктория непроизвольно сжала кулаки.
– Мощный парень, – хмыкнув, ведущий новостей легко опередил шеренгу идущих, чтобы первым открыть двери своего излюбленного места – центрального кабинета. – Но чего еще ждать от подобных субъектов? Филистер. Однажды я черканул про него весьма любопытную статейку. Обычная биография, коею точно не сыщешь на просторах Википедии. И ничего более. Но на стадии редактирования мне вдруг сообщают, что придется согласовать некоторые детали с самим персонажем. Я, конечно, воспринял это как небывалый комплимент своему творчеству и даже купил новый пиджак для предстоящей встречи. – опустившись в объемное кожаное кресло, Вэнс размял затекшую шею, но очки не снял. – Представь, каким же было мое удивление, когда, вместо заслуженной похвалы, я получил в свой адрес вполне четкую и откровенную угрозу о том, что за подобное бумагомарательство меня могут сожрать и выплюнуть. – сопровождая речь красочными эмоциями и жестикуляцией, Винсент также не брезговал драматичными паузами. – Снимаю перед тобой шляпу, дорогая, ты всегда подбирала себе чудесных любовников. Лучших представителей человечества.
– Осторожнее, Винни, ты слишком много себе позволяешь, – без тени недовольства проговорила Маргулис. – Наши с ним отношения вне твоей юрисдикции и уж точно за пределами понимания.
– Господи, ты же прекрасно знаешь, что я тебя не осуждаю. Мы же просто учились в параллельных классах – я осознаю, что в некоем роде принадлежу к низшей касте, не имеющей доступа ко всей документации. Особенно той, что под грифом “интимность”. Но я не претендую.
– Нет, ты просто выдаешь желаемое за действительное, – сев за главный стол, приличествующий хозяйке положения, Виктория могла спокойно смотреть на собеседника сверху вниз.
И не важно, на каком пышном троне тот восседал.
– Бога побойся. Это вовсе не я, а новости. Когда ты последний раз смотрела телевизор? Да ведь ты – главная сенсация всех новостных каналов. Популярнее, чем предстоящий Оскар. К слову о нем, на кого ты ставишь в категории лучшая мужская роль второго плана?
– А ты не солгала, когда сказала, что он ни капли не изменился, – голос, резанувший по уху и сердцу, ворвался в комнату вместе с ее обладательницей. Репортер, не ожидавший подобного поворота, вскочил с места и снял очки. – Здравствуй, Винс.
– Мелисса, – не решаясь подойти ближе, Вэнс машинально коснулся своей изуродованной щеки. Она не должна видеть его таким уязвимым. Но осознание пришло чересчур поздно. – Какая же ты сука, Виктория. Просчитала все варианты.
– Если ты думаешь, что все это подстроено ради тебя, то вернись к суровой реальности – Мелисса приехала в гости без предупреждения. У меня было примерно такое же лицо как у тебя, когда я об этом узнала.
– Так чем же я могу помочь, Ваше величество? – сквозь зубы проскрежетал раздраженный Винсент, не отводивший взгляда от Кокс. Давным-давно, еще в школе, у них был роман, который с легкостью мог бы перерасти в нечто серьезное, если бы женщина не предпочла перспективы.
– Скоро пройдут выборы в мэрию, а о нашем кандидате до сих пор никто не знает, – Маркус, давно испытывающий отвращение к нескончаемым душещипательным сценам, решил прервать идиллию своим вмешательством. – Пиар-компания и эфиры не помешают. Если ты этим займешься, будем безмерно благодарны.
– По мне, вашу благодарность переоценивают. Она приносит больше неприятностей, чем выгод. Да и я уже предвкушаю новую порцию проблем. “Я не пассионарий, чтобы в каземате прозябать, но то, что назревает называется концлагерь”.
Республика, улица графа Вине. ***
Надев пальто, мужчина подошел к зеркалу и критически осмотрел себя. Для предстоящей встречи с компаньонами он вполне прилично выглядит. Остался последний штрих – кепи, чтобы спрятать от проницательных шакалов признаки старения в виде залысины. Нельзя демонстрировать слабость даже в таких абсурдных мелочах. Покончив с туалетом, он натянул на руки перчатки и взял поводок. Следовало выгулять монстра перед отправлением, а затем поручить водителю и заняться делами. Также не мешало бы позвонить племяннице и узнать о ее состоянии – последние новости давали неутешительные прогнозы. Над Городом нависла непонятная угроза, своеобразный купол.
И мало кто мог предугадать развитие дальнейших событий.
– Сидеть! – кобель, услышав громогласный бас хозяина, заметно напрягся и опустился на пол. Пять лет они мирно сосуществовали, несмотря на животную натуру обоих. Изредка, правда, на руках оставались заметные следы от укусов, а на усеянном мышцами теле виднелись синяки от ударов палки. Но их свела сама судьба и не собиралась разлучать до самой смерти. – Хороший мальчик. Стоять здесь.
Выведя пса наружу, Райджел повернулся, чтобы закрыть входную дверь. Осторожность – превыше всего, если учесть, насколько важные документы хранились в квартире. Поэтому он не заметил, как поводок натянулся, не обратил должного внимания на приглушенное рычание и не сразу осознал, что в него выстрелили. Пуля вошла в затылок, заставив тело дернуться и повалиться на спину. Кровь осталась на грязноватых стенах, приоткрытой двери и собачьей морде. Профессиональная работа.
Из-за глушителя никто из соседей не вышел на лестничную клетку – их привлек пронзительный, душераздирающий вой, наполненный отчаянием.
Комментарий к Роковое влечение
* Иран-контрас – крупный политический скандал в США во второй половине 1980-х годов, заключающийся в нарушении оружейного эмбарго с Ираном несколькими членами администрации президента.
** Строчки из песни Оксимирона “Колыбельная”.
*** Король и Граф Вине – великий демон, он должен находить скрытые вещи, ведьм, волшебников и давать знание прошлого, настоящего и будущего. По команде заклинателя, он будет строить башни, разрушать огромные каменные стены и вызывать шторм на водах.
========== Intermissus ==========
Сгущаю краски? Завтра новый бой: за бабки, территорию,
контроль, и каждый – в роли войска. Вокруг тебя недобрый мир, его террор и боль вся.
С головой укройся, крепко спи, и ничего не бойся. *
Intermissus/Перерыв.
Погода испортилась. Резко похолодало. Вместо обещанного предвесеннего солнца царила мерзкая слякоть вкупе с морозным воздухом. Температура мгновенно упала, вынудив обозленное общество вернуться к более зимним вариантам одежды. Но, как бы там ни было, жизнь продолжалась: фабрики, из чьих труб часто валил черный дым, работали в том же режиме, привычная давка и толкотня в метро усилились, а в городских учреждениях столпились огромные очереди для получения документов, требующихся в связи с очередными непредвиденными изменениями законодательства. Таким образом толпу держали под контролем, в своеобразном тонусе. Это же так весело: наблюдать за тем, как плебеи будут искать спасительные решения искусственно созданной проблемы.
Как они будут выкручиваться на сей раз.
И в тот безрадостный день, лишенный всяческого намека на красочность и оптимистичность, возле одинокой церквушки на отшибе хоронили одного из величайших людей современности. Многие даже не подозревали, что закапывают в безучастную землю возможно единственную надежду на мир и процветание. Но всем плевать, равно как и половине собравшимся, которые имели слишком поверхностное представление о погибшем. Они пришли отдать дань уважения за его коварство, наигранную приверженность абсурдной идеологии и безотказность в самых грязных просьбах. И их совершенно не волновали благородство, честь и достоинство – понятия, недоступные шакалам и стервятникам.