– Что ты делаешь?! – яростный крик Маркуса, сбежавшего по лестнице за считанные секунды, привлек внимание горстки наблюдателей в главном зале. – Куда ты уходишь? У нас еще остались дела! Нужно разработать план предвыборной кампании и подготовить кандидата…
– Отныне это твоя забота, – остановившись возле ресепшена с ключ-картой в руках, Перри не стала оборачиваться. Ее не интересовали перспективы решать вопросы на уровне исполнительной власти и облагораживать местные зоны отдыха. Достаточно. – Я беру долгосрочный отпуск.
– Ты с ума сошла? – игнорируя посторонних, Салливан ринулся наперерез сбегающей соратнице. – Я бесконечно сочувствую твоей потере и не меньше твоего жажду наказать виновных, однако бездействие не поможет нам сделать это! – непреклонная поза лидера и висевшая на плече сумка с вещами свидетельствовали об окончательном решении. Любые увещевания ни к чему не приведут. – Не смей уходить, слышишь меня? – расписавшись в бланке посещений, Маргулис попросила консьержа вызвать такси. – Выйдешь на улицу и больше не вернешься в этот дом.
– Не забывай поливать цветы в моем кабинете, – последний раз взглянув в расширенные зрачки Консультанта, Виктория развернулась и направилась к выходу. Она не замешкалась у двери и ни разу не обернулась.
Улица Графа Бифронса. **
Мощный удар пришелся по лицу, в результате чего солнцезащитные очки разломались на части, а их хозяин рухнул на лестницу с кровоточащим носом. Он последним выходил из издательства, так как питал определенную слабость к собственному детищу. Возможно, именно по этой причине его так быстро нашли бандиты в масках. Попытки угрожать известными во всех кругах именами не привели ни к чему, кроме как к дополнительным побоям. Избивая жертву до полусмерти, ублюдки не щадили ничего: ни лицо, ни почки, ни паховую область. Им явно нравилось смотреть, как кто-то страдает, извиваясь в грязи.
Пока Винсент издавал некое подобие скулежа, четверо нападавших спокойно зашли в незапертое помещение. Им понадобилось не больше пятнадцати минут, чтобы поджечь два внутренних помещения. После этого, выйдя наружу из современного гротескного Ада, они дополнили картину коктейлями Молотова, попавшими точно в цель. Постепенно черный дым заволок все пространство, скрывая следы преступления от зоркого глаза Большого Брата.
Дальше все было как в тумане. Отключившись из-за безумной головной боли, Винсент очнулся внутри машины скорой помощи, в окружении взволнованных белых халатов. Они обмотали его разбитую голову пропахшими спиртом бинтами и принялись спорить о том, стоит ли накладывать швы сейчас или же лучше доставить пациента в ближайшую клинику.
– Лежите! Вам нельзя вставать! – заверещала одна из медсестер, чья фигура мгновенно расплылась в разные стороны, стоило журналисту приподняться на локтях. Но он должен был убедиться во всем лично, увидеть воочию остатки творения, на которое он убил всю свою жизнь. – Вы меня слышите?! Сколько пальцев я показываю? Смотрите сюда!
Оттолкнув назойливую сиделку, телеведущий буквально вылетел из визжащего катафалка, отчего все тело прожгло жгучей, нестерпимой болью. Но эти никчемные страдания были ничем в сравнении с той мукой, которую он испытал при виде почерневшего, изуродованного здания издательства, когда-то ставшего оплотом вольнодумия и цинизма. Упав на колени перед выжженным Раем, Винсент закрыл глаза и попытался сосчитать до десяти. Быть может, по прошествии этого времени все вернется обратно – не будет боли, не будет печали. Накренившись вбок, мужчина запустил руку в пиджак и достал измятую пачку сигарет.
Лишь одна уцелела и, в качестве награды, оказалась в окровавленных губах.
– Пожалуйста, одолжите мне телефон, – пробормотал уставший Вэнс, не глядя на стоявшего рядом врача. – Нужно предупредить их всех…
Клуб Эдем.
Раздавшийся телефонный звонок вывел нервно курившего Салливана из транса. Вздрогнув, он моментально потянулся к клубному телефону, но высветившийся на экране неизвестный номер вынудил забыть все заготовки речей для предательницы Виктории, и ответить более формальным тоном. С какой стати ей звонить по внутренней связи? Из-за плохой связи голос на той стороне казался пугающе низким. Шипящие звуки, исходившие из устройства, постепенно начали превращаться в отчетливый набор слов.
– Алло? Кто это? Откуда у Вас этот номер?
– Виктория? Это ты? – незнакомец зарычал, стараясь опередить раздражающий шум. – Неважно. Слушай внимательно – мы попали в засаду. Нас предали, началась перестрелка. Четверых ранили, а троих убили. Пришли подкрепление на улицу Барбатоса! ***
– Томас? – справившись с дрожью в руках, оторопевший юрист тут же записал адрес на клочке бумаги. – Мы скоро приедем. – Значит,ублюдки дерзнули напасть на информаторов и распространителей из Своры. Они покусились не просто на один из многочисленных бизнесов организации, а на жизни ее членов.
– Жди нас.
Где-то на фоне раздались оглушительные выстрелы, прервавшие разговор. Это стало своеобразным сигналом к началу действий: адвокат вскочил с места, перевернув кресло, и кинулся к одному из главных помещений. По дороге он успел сделать пару звонков, дабы оповестить всех о том, что Свора вновь выходит на тропу полномасштабной войны. Скудные остатки псевдо-преданных союзников должны откликнуться на зов нового вожака, пусть и временного.
– Ларри, немедленно собери всех наших, – обнаружить калеку в его излюбленном месте – баре на нижнем этаже, не составило огромного труда. Не имея времени на длительные разговоры, Марк пробросил несколько фраз на ходу: – Я прикажу Илаю возглавить группу.
– Почему не я поведу группу? – отложив книгу, шокированный Боунс едва успел подняться на ноги без помощи трости.
– Потому что нет! – Консультант даже не подозревал, как сильно стал походить на Королеву с такими безапелляционными заявлениями. Резко повернувшись, он продолжил идти в направлении самого дальнего крыла, где содержали одного из опаснейших хищников целого поколения.
Пока Арсенал усиленно восстанавливали на деньги исправных налогоплательщиков, Данбар спал, ел и работал в одном из подвальных помещений, куда переехала значительная часть груза. Ему не единожды предлагали перебраться в роскошную комнату с простынями и горячей водой в ванне, но собака, привыкшая спать на изорванной подстилке, вряд ли согласится на трехэтажный особняк. Это аксиома, не поддающаяся логическому объяснению.
Подобный образ жизни, увы, слишком сильно въедается в сознание и становится неискоренимым.
Спустившись в склеп с удушливым, почти нестерпимым запахом, Маркус брезгливо зажал нос, при этом хватаясь за шершавые, липкие перила. Оказавшись в маленькой квадратной комнате, Салливан подошел к одной из двух пошарпанных дверей и потянул ее на себя. Неприятный скрежет последовал за сухим кашлем – вихри пыли поднялись в воздух и попали в нос. Во всех классических фильмах ужасов именно так и погибал главный герой, когда заходил на запретную территорию. Но монстр спал на полу, накрывшись выцветшим пледом из тонкой зеленой шерсти.
В сантиметре от спящего стояла огромная стопка библий на любой цвет и вкус. “Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем”. ****
– Мне нужна твоя помощь, – остановившись в проходе, Маркус не побоялся заглянуть страху прямо в глаза. Ему было нечего терять – обстоятельства требовали кооперации с редкостной тварью, что кусала и своих, и чужих.
– В чем же? – он не спал. Он никогда не спит. Потому что жажда крови не отпускала, не разрешала погрузиться в пустоту и отказаться от реальности. Ведь она и была той самой реальностью. Наркотик со стопроцентной зависимостью. Единожды попробовав это запрещенное вещество кончиком языка, человек потеряется в пространстве и времени, а мир вокруг приобретет исключительно червонный оттенок.
– Ты помнишь наш устав? Предательство Эдема и его правительства карается смертной казнью. Я олицетворяю собой власть. Отныне. – обхватив пистолетную рукоять всеми пальцами, адвокат приготовился к битве. Либо он заполучит ценнейшего сторонника, либо – серьезного противника. Лучше разобраться с этим раньше, чем начнется внутренняя борьба за власть.