Вся псарня навострит уши, будет рвать друг друга на части и совершенно забудет о внешних проблемах.
– А как же Виктория?
– Она отстранена от командования. Пока что. – он пытался убедить истинно верующего в том, что его божество не оправдало возлагаемых на него надежд. Эти сомнительные игры чреваты последствиями, но рисковать стоит. Заручившись поддержкой так называемого военного министра, вожак пресечет любой намек на неподчинение. – Звонил Ридус. Он попал в передрягу – не мешало бы ему помочь.
– Где Виктория? – замогильный голос, больше походивший на утробное рычание, словно вырвался из самых глубоких недр преисподней. Он бы напугал всякого неискушенного слушателя, но точно не удрученного смертника, которого фактически подвели к эшафоту и одели петлю на шею.
Впрочем, их всех ждала такая участь.
– Я уже ответил тебе на этот вопрос. Нужно повторять дважды? – крепче сжав оружие – веский довод в пользу заместителя Королевы, – Салливан вызывающе посмотрел на кусок материи в углу. Кто бы мог подумать, что эта жалкая зверюга обладает такой мощной энергетикой и даром убеждения без лишних слов.
– В каком же ты отчаянии, раз обратился ко мне? – приподнявшись, убийца стряхнул с себя плед и, не вставая с колен, поднял голову наверх. Над ним, возвышаясь, стоял уже не второй в очереди на престол, а новоявленный правитель. Харболлер, угрожающе сверкавший в темноте, являлся весьма слабым аргументом, но идеально дополнял образ коронованного Наполеона, пришедшего к власти после разрухи в государстве. – Господин.
Они вышли оттуда вместе и устроили настоящую Варфоломеевскую ночь двадцать первого века. Их имена были вписаны в анналы истории. Художники, которые рисовали только красным. Искусные мастера своего дела, специализирующиеся на убийствах высшей категории. На протяжении целой недели, от фатального понедельника до триумфального, они держали оборону всех бастионов. Не было ни дня без хорошей борьбы. Вся страна вздрогнула от обилия крови, залившей каждую улицу, переулок и квартал. Телевизионщики замолчали, предпочитая выпускать в эфир ненавязчивые сюжеты и сериалы для домохозяек. А Большой Брат наблюдал за исходом поединка.
Он был заинтригован.
Мертвый Город.
Ее след оборвался на второй день. Никто не знал, куда сбежала проигравшая Королева. И жива ли она вообще. Волкер, прекрасно осведомленный в последнем вопросе, страдал от приступов слепой ярости, когда представлял ее с кем-то из любовников или в компании сердобольных неудавшихся кавалеров. Каждый раз посылая за ней целые поисковые отряды, он едва не впадал в экзальтацию, получая стабильный ответ – “не покидала квартиру”. Но на проклятые вторые сутки что-то пошло не по плану. Тогда антикварный стол викторианской эпохи почти разлетелся в щепки из-за сильного удара о стену.
– Упустили?! – взревел Арман, разглядывая разбившиеся часы и разлетевшиеся книги. Напуганная братия ищеек машинально сделала шаг назад. – Неужели я должен делать все сам? – закончив, Регент резко двинулся к выходу, по дороге надев пальто и шляпу.
Он, как и ожидалось, нашел ее на главном кладбище, где недавно состоялись похороны известного депутата и, по совместительству, дяди самой Виктории. Конечно, ведь сентиментальность для них не пустой звук. Положив цветы на могилу погибшего родственника, Маргулис провела возле нее не меньше получаса. Можно было поклясться, что в какой-то миг она закрыла лицо руками и просидела в таком положении целую минуту. Или это простая иллюзия? Ведь твари не плачут, не испытывают ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости. Или же он ошибался?
Тогда у него впервые возникло непреодолимое желание подойти к ней и что-то сказать. Неважно, что именно. Но было слишком поздно – раздался телефонный звонок, начал накрапывать дождь, а она ушла. Скрылась за черными коваными воротами в сопровождении вороньего карканья. Как символично. Со всей силы ударив по рулю, Мануэль сдал назад и поехал обратно. На половине пути об лобовое стекло уже бились многочисленные мелкие капельки, впоследствии превратившиеся в ливень. Пробки рассосались, как и привычная толпа вечно спешащих душ. Жаль. Их иногда так увлекательно созерцать.
Наступает циклон. Очень скоро на Город обрушится ливень и снег, гибель и смерть.
Погода навевала тоску. Постепенно Город засыпал и просыпалась мафия. По радио вещали о какой-то подозрительной активности вооруженных группировок в отдаленных районах. Странная улыбка появилась в уголках губ извечного интригана, любившего совмещать приятное с полезным. Бутылка виски, купленная в ближайшем алкогольном ларьке, идеально сочеталась со вкусом торжества. Но с течением времени сидеть на одном месте и буравить взглядом единственный зажженный свет в окне становилось утомительно. Волкер начинал раздражаться: изнурительное бездействие вкупе с жаждой получить все и сразу добивало его и без того воспаленный мозг.
В конце концов он не выдержал и вышел наружу, предварительно громко хлопнув дверью. К черту, он не проиграет. В нерешительности застыв у массивной парадной двери, Кардинал напоролся на косой взгляд консьержа. В виду нынешних обстоятельств следует недоверчиво относиться к людям, которые наматывают круги перед домом и постоянно заглядывают в чужие окна. Фыркнув, Мануэль отступил. Ему потребовался еще час бессмысленного хождения по мукам, прежде чем он вломился в вестибюль и, проигнорировав вопросы навязчивого швейцара, сел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа.
Он тарабанил в помпезную черную дверь с такой обреченной резвостью, что кулаки заныли от боли. Доигрался он, старый дурак. Вот и вся эпитафия – глупая, до абсурда предсказуемая и драматичная одновременно. Несомненно, тьма уже окутала его, равно как и Город, которым он правил так долго. Но слабый лучик света, выхвативший заблудшую душу из темноты, пришел вместе с ангелом смерти. Вряд ли ее можно окрестить служительницей жизни. В этом плане у них много общего. Перри, оказавшись на пороге собственной квартиры, окинула непрошеного гостя критическим, но осторожным взглядом.
Разумеется, ведь перед ней предстала не самая воодушевляющая картина: насквозь промокшие темные волосы взлохматились и завитками легли на лоб, обычно безжизненные серые глаза сверкали в темноте, а лицо исказилось от избытка переполнявших эмоций. Он улыбнулся и понял, что фатально потерян. После стольких месяцев разлуки и взаимного презрения на расстоянии, бороться с редчайшими проявлениями радости было невозможно. Хотя и это сочтут за слабость. За проигрыш.
Ибо негоже великому, подающему надежды Кардиналу, преемнику самого Магистра, унижаться перед хозяйкой поганого клуба.
Не разрывая зрительного контакта с изумленной женщиной, Арман рухнул на колени и рассмеялся своим редким беззвучным смехом. По его волосам стекали дождевые капли, намочившие рубашку. Задрожав всем телом то ли от холода, то ли от волнения, Виктория не поверила в случившееся. Словно дурной сон. Королева, чьи внутренности свернулись в тугой узел, не рискнула двинуться с места. Все кончено. Жаль, что нельзя запечатлеть это мгновение с финальным падением двух преступников. Их ждала самая жуткая мука под пытками с последующей смертной казнью всеми известными человечеству способами. Но пока это не имеет значения.
По крайней мере до завтра.
– Я проиграл, – усмехнувшись, прошептал разбитый Волкер, медленно поднявший голову. Впервые он смотрел на противницу, обожествленную во всех грезах и кошмарах, снизу вверх.
Борясь с непреодолимым желанием захлопнуть дверь и отпраздновать победу наедине с бокалом виски, третьим за сегодня, Маргулис неожиданно опустилась на один уровень с униженным зверем и накрыла ладонью его растрепанную прическу. Эти прочные узы нельзя разорвать. Их нездоровые отношения, которые любовью мог бы называть лишь сам Сатана, явно переживут всех. Ведь завтра перевернет все, завтра пара человек не вернется домой.
Фантасмагория чувств, буйства и пляска демонов, чьи тени взяли в кольцо жертв собственных интриг. Или же своих новых предводителей.
– Я тоже, – она не хотела признаваться самой себе, что так же отчаянно нуждалась в нем, как и он – в ней. Схватив продрогшего ублюдка за ворот пиджака, Перри буквально втащила его внутрь и резко подняла на ноги. – Но плевать.