– Да, через пару недель моя машина взорвалась, искалечив моего близкого друга. Затем я пыталась разоблачить целую коррупционную схему, соприкасающуюся с тобой и верхушкой власти. И почти получилось. Но случилась чреда несчастий: дяде начали угрожать, подруге пришлось уехать отсюда по той же причине, однако у нее хватило ума понять, что это не конец. Я же так не думала. Энтузиазм – неплохая вещь, но далекая от действительности. Тревожный звоночек наступил, когда Маркуса обвинили в убийстве и вынудили скрываться. Во всем этом чувствовалась твоя невидимая рука. – он кивнул, не став скрывать непреложной правды. – Но я все равно хочу поблагодарить тебя. Ибо ты дал толчок к созданию Своры. Когда мы с Марком сидели в том удушливом подвале, вздрагивая от каждого шороха и звука извне, мы пообещали себе, что не сдадимся. ***
– Ах, да, вы же были рождены для полета. Сломя голову кидаетесь в бой, летаете, как птицы. Тогда почему же зоветесь псами?
– Потому что они верные животные. Не предают, не подставляют, не убивают хозяина, – выпрямив голову, Маргулис приготовилась к ответной реакции, но той не последовало – любовник молчал. – А тебе эти понятия неведомы. Жаль.
– До меня доходили слухи, что господин Роукэлл был так восхищен твоим несломленным духом и отчаянным рвением строить замки на песке, что отправил щедрое пожертвование, дабы ты отстроила Эдем. И что само название намекает на спонсора.
– Не совсем так. Он написал мне письмо, но его содержание останется для тебя секретом. Я не могу доверять тебе после всего произошедшего.
– Рано или поздно ты поймешь, что я – единственный человек, которому ты можешь доверять. Ведь я не прошу ничего взамен. Эдем я мог бы давно отобрать силой или внушить Президенту, что ваша хваленая организация представляет угрозу для государственной целостности. Особенно после всего этого скандала. Но я так не сделал. Я бы мог избавиться от тебя, тем самым вырвавшись из дилеммы заключенного. И, поверь, все твои пресловутые соратники оставят тебя при первой же возможности и переметнутся ко мне. Или же в стан безмолвных наблюдателей. Это примитивный инстинкт псов: окружить двух сражающихся за место вожака претендентов и ждать победителя. Потом уже можно будет разорвать проигравшего в клочья. А я таким не занимаюсь. Это вы все сражаетесь за власть и справедливость, отстаиваете права и непорочность. А я просто плыву по течению на маленькой лодочке и наблюдаю за крушением эсминцев и авианосцев. Ты чувствуешь какую-то невидимую руку, но ее попросту не существует. В этом вся суть. – Виктория отпрянула назад от очередного прикосновения к коже, и без того горевшей адским пламенем. – Неважно. Я хочу, чтобы ты знала, что в этой лодке места хватит двоим.
– Мне нужно чтобы ты уведомил Президента о том, что я желаю лично с ним встретиться, – на миг в помещении воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь заунывным голосом репортера.
– Вот теперь я узнаю великую Королеву, на сутки превратившуюся в ординарного, неинтересного и разбитого человека. Но, с Божьей помощью, ты восстала из пепла, дочь моя.
Никак не отреагировав на абсурдные выражения наглеца, Перри ушла на кухню и приготовила себе завтрак. Ей также пришлось угостить непрошеного гостя, ратовавшего за гостеприимство и по первому требованию заказывавшего еду из любого ресторана к себе домой после увеселительных ночей. Он определенно заслужил хотя бы раз оказаться в блаженном Раю, о котором мечтал уже больше четверти века. Какая ирония. Она обвинила его в страшных преступлениях, а затем разделила трапезу и обсудила самочувствие. Понятно, почему их отношения называют нездоровыми. Разобравшись с мелкими делами, хозяйка клуба принялась медленно одеваться, таким образом намекая кавалеру на окончание свидания.
– Ты же понимаешь, что это одноразовая акция? – сообщила она ему уже на улице. – Пропустим ту часть, где я оправдываюсь и говорю, что все случившееся – ошибка. Перестала заниматься этим уже на второй встрече.
– Как скажешь. Твои желания всегда исполнялись с завидным рвением, любовь моя, – радостный тон внушал опасения, однако его хозяин оставался довольным. – Подвезти?
– Пройдусь пешком, мне нет резона кататься с тобой, – не особо расстроившись, Советник вынул из кармана пачку сигарет и любезно предложил собеседнице. – Надеюсь, ты услышал мою просьбу и не оставишь ее без ответа?
– Я исполняю свои обещания, в особенности касающиеся тебя. Мой человек свяжется с твоим, и мы все уладим. Хочешь, чтобы я присутствовал на встрече в качестве моральной поддержки или же мы будем по разные стороны баррикад, как обычно? Не желаешь для разнообразия попробовать что-то новое?
– Я подумаю над твоим предложением, а пока что дай мне немного спокойствия. Думаю, уж его-то я точно заслужила, – сделав затяжку, женщина облегченно выдохнула скопившийся внутри дым и впервые за последние пару недель почувствовала себя живой. – До встречи, Армандо.
Резкое движение со стороны Кардинала, схватившего жертву за руку, заставило издать протяжный вздох, более похожий на крик. Проигнорировав очевидное сопротивление, Арман впился губами в губы Виктории и почти силой вынудил ее ответить на поцелуй. Плевать на окружающих, обходящих мешавшую парочку на узком тротуаре, плевать на отчетливые следы запекшейся крови, оставшиеся после одного из убитых во время ночной перестрелки, плевать на безумный мир, внимающий речам апостолов, магистров и словоблудов – все это не имело значения в тот красочный момент, ставший переломным. Время остановилось.
На мгновение, на миллисекунду, но даже оно дало им шанс.
– Пора возвращаться домой? – прошептал Волкер, отстраняясь от Королевы, прикрывшей глаза от неожиданного наслаждения. – Иди и возврати утраченную власть. – он долго следил за тем, как женская фигура растворялась в толпе, ровным строем бредущей к метро. Окончательно уверившись в том, что ночное приключение подошло к концу, Мануэль потянулся к телефону и набрал нужный номер. Ему быстро ответили, словно ожидая звонка. – Все прошло хорошо. Можете сворачивать операцию.
Комментарий к Доброе утро, Вавилон!
* Хэлфорд Маккиндер – знаменитый английский географ и геополитик, основатель теории “Хартленда”.
** Дилемма заключенного – фундаментальная проблема в теории игр, согласно которой игроки не всегда будут сотрудничать друг с другом, так как каждый пытается максимизировать свой собственный выигрыш.
*** Хронологическая ошибка, умышленно допущенная Викторией: сначала она разоблачила коррупционные схемы, в результате чего ее машина была взорвана.
========== Псы войны ==========
“Всем смерть!” – собак войны с цепи спуская;
И смрадом трупов, ждущих похорон,
Наполнит землю это злодеянье.
Уильям Шекспир “Юлий Цезарь”.
Гудвин не подозревал, что, получая пропуск в клуб, автоматически попадет в настоящий Эдем. Нелепое название обещало все радости жизни в виде ханжеской рясы святого и коллективного чтения свода законов под кофе. Но реальность оказалась намного-намного приятнее: в баре наливали бесплатно и подливали в долю секунды. Также бармены располагали более стоящими удовольствиями, нужно было лишь подойти и попросить. Однако истинное блаженство наступило тогда, когда Себастьяна провели за так называемые кулисы. Тайная комната в отдаленном крыле заведения открыла свою золотую дверь для нового многообещающего посетителя и приняла с распростертыми объятиями. Карточные столы, покер, рулетка и небольшое количество играющих красками автоматов. Музыка приветствовала вошедших, а охранник на входе был настолько любезен, что не стал обыскивать то ничтожно малое число людей, которое решило отдохнуть.
Таким образом новоявленный эдемовец был произведен в лик святых, что отринули все мирское и перешли на следующий этап священного грехопадения. Перезнакомившись со всеми соратниками Виктории, явно не предавшими ее только из-за этой комнаты, Гудвин завел множество полезных знакомых и псевдо-друзей. С ними он познавал альтернативную реальность при помощи адской смеси всего, что нашлось в баре; уходил в нирвану и не возвращался несколько суток; познавал женскую красоту и наслаждался ее доступностью здесь и сейчас. Этот кружок по интересам ему нравился больше. В нем был смысл, граничащий с гедоническим самопознанием. За последнюю неделю сладострастие стало основным девизом восставшего из пепла отчаяния Себастьяна. Он больше не простой меняла с запятнанным прошлым, а посвященный в великую тайну.