Изредка он делал резкие движения головой и откидывал мешающие пряди назад, будто давая шанс разглядеть то, что было сокрыто ранее. Потом все возвращалось на свои места. Как бы там ни было, очередной ручной пес Виктории начал привлекать внимание – люди оборачивались, шептались и шокировано глядели на пару закадычных друзей. Необычное поведение незнакомца также подливало масла в огонь: он часто дергался и нервно озирался по сторонам, при этом не поднимая глаз от пола.
– У тебя проблемы, Гудвин? – угрожающе-приглушенный голос не сразу донесся до неадекватного сознания валютчика. Он даже не заметил, как неотрывно наблюдал за новоприбывшими, что могло привести к конфликту. – Курц, следи за своим подопечным.
Себастьян ожидал борьбы умов, словесной перепалки или физической расправы – чего угодно, но не равнодушного кивка со стороны собственного патрона. Почесав бороду, мужчина повернулся к недавнему собутыльнику, но тот уже успел подняться с кресла и, прихватив бутылку, направиться в сторону гостей. Вмешиваться никто не стал – природный гедонизм обязывал. Лучше держаться от таких стычек подальше, в противном случае можно заляпать дорогой костюм кровью.
– Кто твой новый друг, Илай? Я всегда считал тебя отшельником с большой дороги. Ты же весь такой аутентичный.
– Подойдешь ближе и я разобью эту бутылку об твою голову, – оскалившись, военный почти припал к столу и перешел на шепот. Предупредительный жест. Пока что.
Быть Калигулой в своих грезах, видениях и галлюцинациях, без сомнения, захватывающий опыт, но ничто не сравнится с практикой. Желание сцепиться с противником в смертельной схватке быстро переросло в навязчивую идею. Сегодняшний алкоголь еще не выветрился, а по венам до сих пор галопировала та опасная смесь. Поэтому контрабандист стал смелее. Он уже не отличал реальность от вымысла, игру от суицида и правду от лжи. Тогда взбешенный Данбар сжал кулаки и развернулся всем корпусом в направлении шатающегося ублюдка. Все могло закончиться плачевно: Илай бы достал нож, висящий за поясом, или набросился бы на слабого оппонента и, потеряв контроль, забил бы до смерти. К счастью, потоки громкой музыки, донесшиеся с улицы, вернули палача Эдема назад, в бескровный мир. Вздрогнув от неожиданности, он изменился в лице и уставился на дверь, игнорируя присутствие внешнего раздражителя.
– Пошел нахер! Я состою в этом клубе дольше, чем ты существуешь! – через пять минут невыносимо громкие звуки прекратились, а виновник незапланированной вечеринки зашел в здание. Он любил эффектные появления: абсурдно дорогая машина, изуродованная всевозможным тюнингом, дикий вой полицейской сирены, автоматически расчищающей трассу для скорости двести плюс, и клубная музыка из всех колонок, рвущая барабанные перепонки. Шоу должно продолжаться. А без софитов, салютов и саботажей оно будет жутко скучным и, соответственно, бесполезным. – Моя ключ-карта осталась в борделе неподалеку. Допускаю, что в трусиках одной до беззакония юной работницы. Можешь сходить и поискать.
– Как тебя еще пускают в приличные заведения, Долан? – поинтересовался успокоившийся Данбар, оглядевший потрепанного соратника с ног до головы. Раньше тот блистал на билбордах как лучший полицейский Uорода, а теперь превратился в жалкую пародию на тех, кого он упрятывал за решетку. – Все еще злоупотребляешь значком?
– Шутишь? Я проиграл его в покер на прошлой неделе, – запрыгнув на стол, Кларк демонстративно уселся перед лицом вспыхнувшего вояки. – Шучу, он всегда со мной, в нагрудном кармане. – достав золотистый реквизит, забавник швырнул его прямо в Илая, надеясь, что тот поймает значок до того, как убьет его хозяина. – Осторожнее, ты не знаешь, где он был несколько минут назад.
– Почему ты здесь? – забившись в темный угол, безымянный собеседник Данбара наконец-то подал голос. Волосы по-прежнему спадали ему на глаза, явно защищая владельца от окружающего мира.
– Ты разве не скучал по мне, дружище Том? Мы не виделись три года, а ты спрашиваешь об этом? – понимая, что время шуток кончилось, Кларк обиженно фыркнул и спустился на пол. Его внешний вид буквально кричал о любви к роскоши, несмотря на общую неопрятность в одежде. Так заядлый игрок показывал, что он стал другим человеком. Нет больше никакого шефа полиции с идеальным послужным списком и задорной искоркой мечтателя в глазах. Остался только прожженный циник и профессиональный картежник. – Мне позвонили и попросили присутствовать на так называемом историческом моменте для Эдема. Если вы не забыли, то я приложил руку к его созданию и меня еще держат в курсе событий.
– Тогда тебе должно быть известно, что пару дней назад мы развязали войну со всей Республикой, в результате чего потеряли девять человек, – не предвидев такого поворота событий, полицейский даже приоткрыл рот от удивления. – Но откуда тебе знать? Ведь ты валялся в пьяном угаре где-то на отшибе страны и кичился значком. Пока мы с Илаем теряли один опорный пункт за другим, пока задыхались от трупного зловония и оставляли тела убитых друзей прямо там, в переулках и канавах. – Томас впервые поднял свои печальные глаза глубокого голубого оттенка и посмотрел на соратника с нескрываемым презрением.
– Думаешь, ты знаешь, что такое убивать?
Гудвин, опешивший от происходящего, давно отошел назад и рухнул на диван. Никто не обратил на него внимания, а он услышал все. Впечатляющая речь незнакомца заставила его протрезветь. Ужас вперемешку с непониманием пришли на смену всему остальному. Блажь закончилась. Но больше всего на него подействовал не разговор трех псов войны, а появление Виктории. Все произошло так быстро: она просто зашла в помещение и сразу же произвела фурор. Раздавшиеся отовсюду вздохи красноречиво свидетельствовали о том, что подобный внезапный поворот взволновал всех. Шепот усилился, полные ненависти и восхищения взгляды пронзили Королеву, словно тысячи клинков. Ни один голос не нарушил воцарившееся молчание.
Все как будто замерло.
Маргулис окинула всех собравшихся истинно королевским взором. Никто бы не посмел посмеяться или открыто выступить против восстановленной монархии. Потому что она абсолютная, бесспорная и доминирующая. Затянувшуюся гнетущую тишину нарушил вскочивший со стула Томас, ринувшийся к лидеру, но остановившийся на половине пути. Впервые на его обреченном лице мелькнула тень радости. Перри, явно ожидавшая встретить в клубе кого угодно, кроме двоюродного брата, на миг застыла в нерешительности. Но лед тронулся, стоило ей сделать первый шаг и заключить родича в объятия. В этой идиллической сцене не хватало фотографа, который бы запечатлел такую сентиментальную сценку. Двое соратников, связанных кровными узами, но разделенных временем, все же смогли обрести друг друга. Вслед за ними поднялись Долан и Данбар, не рискнувшие приблизиться и нарушить дистанцию.
– Полагаю, я оставила Эдем в надежных руках? – только сейчас она заметила Гудвина, лежавшего в несуразной позе на маленьком диване. На протяжении секунды изучая мужское лицо, зеркально отражающее все новоприобретенные грехи, Виктория пришла к мысли, что он не выдержал такого колоссального давления и сломался. Жаль, этот механизм бы еще мог пригодиться. – Марк тут?
Илай многозначительно кивнул и, в качестве покровительственного жеста, приложил руку к груди, к тому месту, где покоился пистолет. Все было тщательно продумано и заранее спланировано. Еще у самого входа в невзрачное заведение Маргулис получила сигнал: на одной из центральных террас расположился Вудро, наблюдавший за происходящим со своего кресла. Бездвижное всевидящее око. Встретившись глазами с вдовой, появившейся из-за угла словно ангел, Ландау странно усмехнулся и кивнул ей в знак приветствия. Впоследствии, когда женщина скрылась за массивной дверью, калека позвал одного из помощников и велел ему немедленно сообщить господину Салливану печальную весть – его власть подошла к концу. Он как раз находился в центральном кабинете этажом ниже, вместе с остальными.