– Господин посол, я безмерно рад узнать, что Вы его приняли, – пожав руку старому либералу, диктатор мягко улыбнулся. – Мы с Вашей страной сотрудничаем давно, но разногласия порой возникают. Считайте это актом примирения. Восстановить дипломатические отношения для меня – превыше всего.
– Я уведомлю посольство о Ваших намерениях. Но в таком случае могу заверить, что Европейский Союз будет поддерживать все Ваши начинания, направленные на ослабление антидемократического режима и политических репрессий.
– Разумеется, я прикладываю все усилия, дабы очистить территорию от различных преступных группировок на Востоке. Они вносят смуту в привычный уклад жизни и не брезгуют дестабилизирующими методами, – огорченно покачав головой, Магистр снял шляпу и промокнул вспотевшее лицо носовым платком. Камеры все равно уже полчаса изучали предполагаемых участников забега. – Что касательно режима – это, увы, вынужденная мера, но заверяю, Вы склонны преувеличивать. Позади Вас сидят известные лидеры оппозиции и довольствуются вином с моих виноградников. Разве это антидемократично? Более того, Вы, вероятно, забыли, что помимо Вас здесь еще дюжина дипломатических представителей. И они вкушают говядину с моей фермы. А китайская делегация получает неописуемое удовольствие от лучшей рыбы из моих водоемов.
– Вы красиво говорите, сэр, – явно не впечатлённый посол сверкнул очками. – Я знал много людей, которые красиво говорили. Как правило, все они не очень хорошо заканчивали.
– Аминь! – усмехнувшись, Маунтан обратил внимание на возникшую суету. – Думаю, они выводят скакунов к загонам. Не хотите ли присоединиться ко мне в наблюдении за гонкой? Моего верхового прочат в чемпионы. Следите за восьмым номером!
– Непременно.
Великолепный скакун вороновой масти под знаком бесконечности был подведен к соответствующему стойлу. Жокей, облаченный в цвета государственного флага, уже давно сидел в седле. Несмертный. Такова кличка коня. Странная по определению. Но подходящая для такой безудержной силы. До начала оставались считанные секунды. Зрители поспешили вернуться на места, предвкушая невиданное зрелище. Остались пустые формальности в виде проверки движущейся аппаратуры и сурового голоса судьи из микрофона. Последние штрихи: помощники жокеев быстро вылезли из-под стойла и отбежали на приличную дистанцию.
– Черт возьми, Том, твои сигареты – лучшее, что я пробовал за последние пару лет, – понимая, что подобное замечание останется без внимания избалованной публики в виду спортивного экстаза, Волкер позволил себе перейти на тон выше. Опустившись в кресло, он умышленно проигнорировал блистательный старт. – Так на чем мы там остановились? Где твой новый друг, Виктория?
– Ты невыносим, – тяжело вздохнув, Перри резко подорвалась и взглянула на своего персонального мучителя сверху вниз. Он лишь расплылся в плутоватой улыбке. – С меня хватит. Поднимайся.
– Обещанное показательное выступление? Я заинтригован.
Президент, вжавшийся в железные перила, лихорадочно следил за черным вихрем в центре кавалькады. Ноздря в ноздрю, голова в голову. Обещанная победа в пределах досягаемости. Ибо конь олицетворял собой триумф власти. В общей суматохе Вождь не заметил, как двое важнейших игроков скрылись за первым поворотом. Впрочем, Кардинал не противился резкой смене ролей: из охотника в жертвы. Оказавшись за чертой ложа, Арман был подведен к просторному красному дивану и усажен на него почти насильно.
– Вау! Это какая-то новая игра, в которую ты меня не посвятила? – устроившись как можно удобнее, Регент положил одну руку на подлокотник, а вторую – на колено. – И что дальше?
– Дальше ты заткнешься. Иначе я куплю тебе намордник, – опустившись на колени, Маргулис провела ладонью по мужской груди. – Ты становишься нестерпимым. Мне это начинает надоедать. – вздрогнув, Волкер стиснул зубы и втянул воздух одними ноздрями. – Нужно расслабиться.
Звук расстегнувшейся молнии на брюках затуманил рассудок. Дернувшись, Арман сжал кулаки и непроизвольно выдохнул. Его тело тоже умело подводить. Отзываясь на нежные прикосновения, оно покрывалось мурашками. Зарычав, Советник вжался в спинку дивана и полностью растворился в ощущениях. В голове произошел взрыв, распространивший по коже волны кристально-чистого экстаза. Где-то там, за стеной взревела многочисленная толпа, приветствовавшая первого фаворита Республики. Почему-то Мануэль не сомневался, что им стал избранник Президента.
Виктория перестала удивляться собственным поступкам, навеянным вдохновением. Если их обнаружат – возникнет скандал международного уровня или же местного. С таким успехом их фотографии разместят на первых полосах. Экстравагантная деталь в виде минета станет украшением всех заголовков. Плевать. С этим ублюдком давно хотелось совершить нечто подобное. Нечто грязное, развратное и гадкое по меркам простых смертных. Застонав, Маргулис до боли сжала бедро любовника и ускорила темп. Праздничные салюты, пущенные в честь победителя, подвели к заветной кульминации.
– Мои поздравления, сэр! – один из депутатов Парламента подошел к лидеру и любезно, но осторожно похлопал по плечу. – Великолепный забег! Превосходная лошадь!
Кассиус рассеянно кивнул, невольно погружаясь в воспоминания прошлого. Салют напоминал взрывы авиабомб. Сердце забилось в груди, отдавая в висках; шум в ушах не прекращался. Сославшись на головную боль, диктатор попросил еще один бокал с шампанским и выпил залпом. В этот момент в ложу вернулся исчезнувший Регент и его обворожительная спутница. Приподнятое настроение обоих не укрылось от глаз проницательных эдемовцев, скривившихся от отвращения.
– Дружище Том, пойдем покурим, – сидя в причудливой позе, Ридус поднял взгляд, полный непонимания и легкого шока. Смысл сказанного дошел не сразу, но затем он все же поднялся с кресла. – Хоть кто-то здесь не употребляет поганые Мальборо.
– Отдаю предпочтение Сенатору уже больше десяти лет. Старые привычки никогда полностью не исчезают, – его никчемный отец постоянно кичился тем фактом, что выкуривает по пачке дорогих импортных сигарет в день. Единственное достижение главы клана Ридусов, распятого на кресте раковой опухоли. – Любимая марка отца. Была.
– В одном из своих откровенных интервью я рассказывал, что смерть родителей очень сильно повлияла на становление моего характера, – исподлобья взглянув на хозяйку Эдема, аккуратно протиравшую губы салфеткой, Волкер усмехнулся. – Полная чушь. На меня повлияли не менее значимые личности.
– Моя сестра, полагаю, входит в их число? – любопытство не числилось в личностном списке качеств Тома, однако упускать такую возможность нельзя.
– Это, безусловно, интересная точка зрения. Правдивая ли? Вероятно. Точный ответ тебе не даст никто.
– Повторяешься. В том интервью ты говорил тоже самое, – коснувшись подбородка с едва заметным белым шрамом, брат Маргулис вздохнул. – Понимаю.
– Ни черта ты не понимаешь, Том, – без злобы, с каким-то томным смирением изрек Мануэль, затягиваясь до головокружения. При таких разговорах не хватало коньяка. – Трусливая, презренная покорность. Знаешь, на самом деле все гораздо сложнее.
Я…
Раздавшийся выстрел был похож на щелчок пальцами в комнате, полной людей. Все произошло настолько быстро, что никто не успел отреагировать. Загробная тишина повисла куполом над ипподромом. Замерев от неожиданности, мужчины нарочито медленно повернулись в направлении скакового поля. В самом центре валялся труп вороного жеребца-чемпиона. Пуля пробила легкое, свалив животное на землю. Предсмертные хрипы сопровождали каждое рваное движение умирающего, пока все не кончилось.
Последовавший за этим взрыв не дал времени на испуг. Половина трибуны на другом конце ипподрома взлетела на воздух вместе с вышкой. Душераздирающих криков не последовало или они просто заглушались более громкими стонами раненных. Чувство сдавленности в ребрах и тошноты не покидали Маунтана, когда он вскочил на ноги. Сначала погиб конь, а затем большую часть конструкций разнесли в щепки. И он оказался бессилен против неизбежного. Кто-то из спасателей ринулся к месту трагедии, но повторная волна отбросила их назад. Второй взрыв окончательно уничтожил южную трибуну, оставив после себя дымовую завесу и оторванные человеческие конечности. Раненные начали вопить. Наконец-то.