Это стало точкой невозврата.
Президентская ложа смолкла. Гости не шевелились, застыв с бокалами в руках. На их глазах погибли несколько сотен человек. Остальные захлебывались собственной кровью. Данбар, оправившись от навеянного войной потрясения, схватил Викторию под локоть и потащил к запасному входу. Другие эдемовцы последовали за ними, не останавливаясь и не оборачиваясь. Шансы отправиться в иной мир вместе с Вождем и его прихлебателями по-прежнему оставались на высоте. В свою очередь, Волкер и Ридус, одновременно выронившие сигареты, рванули обратно. Достигнув двери, они внезапно оцепенели, стоило проникновенному голосу, нашептывающему сбивчивые слова, ворваться в сознание.
– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, – воющим, успокаивающим тембром напевался известный псалом. – Ибо ты со мной. – огромный экран, некогда демонстрирующий жизнерадостных политиканов, временно потух, но спустя несколько минут пришел в себя и включился. Именно из него звучали стихи. – Ты направляешь меня на стезю правды. – помехи переросли в очертания человека. – Не убоюсь я зла. – лицо, обросшее темной бородой, сменило чреду темных квадратов на экране. Глаза непонятного мутного оттенка мелькнули на долю секунды, после чего опустились. – Ибо имя Твое со мной. *
– Боже мой, – задрожав, Кассиус не отзывался на свое имя, не реагировал на касания и не слышал ничего вокруг, кроме магнетического голоса. Впившись в перила, он не мог оторвать взгляд от искаженных двухмерной картинкой черт.
– Жители павшего Вавилона, вы окончательно ослепли и заблудились во тьме. Но я помогу вам! Я стану вашим поводырем, вашим светом, стану наставником, учителем и спасителем. Потому что только мне доступна истина, – подняв голову, говоривший вздохнул. – Никто вам не поможет, кроме меня. Вы покорились самому Люциферу, не стали противиться его отравляющим речам. Вы слабы. – приблизившись вплотную к камере, Отец Джо словно заглянул в душу каждого грешника. – Ты хотел вознестись на небеса, не так ли? Хотел водрузить престол свой на горе, в сонме богов? Взойти на высоты облачные, подобно Всевышнему? – он изменился. Что-то в нем поменялось. – Но ты низвержен в Ад, в пучины прошлого. Ранее ты колебал землю, потрясал царства и вселенную делал пустыней, разрушая города ее и не отпуская пленников ее домой. **
– Сюда, сюда! Помогите им! Вызовите скорую! Кто-нибудь, умоляю вас!
– Ты совершил много ужасного. Мы совершили, – уставшее лицо свидетельствовало о нестерпимых тяготах. Оно не вязалось с образом, навязанным пропагандистскими каналами. – Я уже замолил свои грехи, а ты? – с этими словами он показал висящий на руке крест, обмотавший запястье и часть ладони. – Я низвергну тебя с горы богов, о тщеславный демон. Я повергну тебя на землю и пред царями отдам тебя на позор, о нечистый гордец. Я извлеку огонь, что пожрет тебя, о лживый глупец. Я превращу тебя в пепел на земле пред очами всех, самопровозглашенный Всеотец.
Вынырнувшие из черного дыма люди волокли за руки истошно кричащего и скулящего Министра. Его швырнули в самый центр поля и поставили на колени. Полуголые фанатики достали небольшой разрывной снаряд – издалека трудно было разглядеть гранату. Никто не был в состоянии остановить казнь. совершенно безликие, апатичные лица палачей походили на ходячих мертвецов, лишенных интеллекта зомби. Под наставительные молитвы проповедника они расставили руки в разные стороны и склонили головы к груди, имитируя позу сына Божьего. Болтающийся на экране крест, подобно маятнику, гипнотизировал сидящих.
– Господин Президент, сделайте что-нибудь! Прикажите ему остановиться! Это же ваша страна!
Глупцы. Его невозможно остановить. Невозможно воззвать к голосу разума. Потому что он знает все.
– Ты всю жизнь избегал смерти. Считал себя поцелованным Богом. И действительно, ты стал бессмертен, – никакой злобы, никакого обвинения, лишь простое смирение с судьбой. – Но не твои люди.
Страдать будут они.
Граната разорвала еретиков на куски. Вместе с невинной жертвой. Все закончилось – осталось лишь напоминание о жестокой реальности в виде разбросанных кишок. Все кончено. Кто-то упал в обморок, чьи-то крики разорвали тишину, а запах смерти так сильно пропитал воздух, что вызывал рвоту. Мир окрасился в темно-красные тона.
– Твоих подчиненных похитили и пытали – это твоя вина. Множество людей погибло – это твоя вина. Мир в огне – и это твоя вина, – снова опустив глаза, полные скорби, пропрок покачал головой. – перед лицом Господа я даю тебе последний шанс. Освободи рабов Божьих, покайся и уйди с миром. И помни – Бог наблюдает за тобой. – воздев руки к невидимым вершинам, пастор склонился в знак немой покорности. –
Мы с тобой еще встретимся.
Все стихло. Экран задымился и замолчал навеки. Не осталось ничего. Почувствовав резкую боль в области предплечья, Маунтан повернулся и отрешенно посмотрел на Волкера, пытавшегося вывести старика из транса. Он что-то говорил. Но слова давно ничего не значили.
– Очнитесь, Кассиус! – увещевания превратились в требования, встряска – в агонию с растекающейся по жилам болью. – Нужно немедленно укрыться! Уходим отсюда! Ну же!
Происходящее слилось в один сплошной вихрь. Его силой затолкали в машину, едва не сломав шею на бесконечных лестничных ступеньках. Убежище подготовили. Надо залечь на дно, пока шумиха вокруг не уляжется. Скоро на ипподром прибудет группа спасения, а отошедшие от шока журналисты не упустят подобного случая, который выпадает раз в тысячу лет. Знаменитый пророк устроил террористический акт, при этом обвинив Президента Республики во всех смертных грехах. Через пару часов это станет сенсацией, потрясшей все мировое сообщество. Быть может, ООН подготовит вотум недоверия к нынешнему правительству и займется расследованием.
Так или иначе, это катастрофа для всей страны.
Комментарий к Собачий полдень
Собачий полдень - английская идиома, означающая жаркие летние дни.
* Ветхий Завет, Псалом 22, Псалом Давида - Отец Джозеф умышленно переставляет слова, тем самым изменяя смысл псалома.
** Здесь Джозеф цитирует “Послание к Римлянам Святого Апостола Павла” и “Исаия 14:13”.
========== Бог ей судья ==========
Где-то лунатик крутит радио,
Оттуда голос мэра призывает взять и покарать их.
Кого конкретно — без понятия, в городе казни,
Власть и плутократия переплетаются в объятиях
Oxxxymiron.
– Что ты чувствовала в тот момент?
Нелепый вопрос. Как можно на него ответить? Какие слова наиболее подходящие для описания ее состояния в тот день, когда все потеряло смысл? Опустошенность? Отчаяние? Непонимание? Ненависть? Страх? Возможно, все сразу. На протяжении долгого времени она пыталась вычленить хотя бы одно лицо из хаотичной вереницы таких же напуганных ликов. Думала, что так станет легче жить. Но жестоко ошиблась. Все их черты были либо размыты, либо изуродованы, либо искажены самыми темными людскими пороками. И неудивительно. Чреда взрывов, прогремевших на ипподроме больше недели назад, потрясла все мировое сообщество. Впервые за всю историю своего излишне долгого существования этот с виду прочный механизм под названием Республика вышел из строя. И никто не мог ответить даже на самые примитивные вопросы взбудораженной общественности. Администрация Президента оборвала все связи с внешним миром, перенаправляя на автоответчик сообщения дотошных репортеров, обеспокоенных союзников и предвкушающих скорое крушение противников. Комментировать трагедию на телевидении также отказывались. Даже говорящие головы из других партий, давно кормящиеся Президентскими подачками, избрали путь унылого молчания.
Страна будто бы впала в продолжительную кому.
Единственной реакцией правительства было введение комендантского часа и усиление охраны Ратуши вместе с другими объектами важного государственного значения. Но то была лишь иллюзия контроля. На самом деле их ряды охватила настоящая паника. Что будет дальше? Как изменится жизнь завтра? Каждый гражданин, равнодушно наблюдавший из окна за быстрыми передвижениями военной техники в сопровождении целого вооруженного подразделения, хотя бы раз задавался этими вопросами. Они призваны защищать население. Но можно ли доверять им как прежде? Одна из местных газет, извлекая выгоду из раскола общества, издала разгромную статью, в которой упомянула, что так называемые служители Отца Джозефа, подорвавшие себя вместе с Министром, ранее воевали на стороне Республики. Значит, шпионы проникли в самую надежную государственную структуру – армию. Чувство защищенности граждан продали каким-то полубезумным фанатикам с ручными гранатами за поясом. Будущим начали торговать на всех рынках мертвецов, где когда-то давно продали демократию за бесценок. А взамен приобрели ту самую фейковую безопасность. Замкнутый круг. По этой причине Маргулис страдала от невыносимого чувства собственной беспомощности, сидя в роскошно обставленном кабинете и выслушивая очевидные реплики заботливого психолога-самоучки. Что она чувствовала? Нужное слово всплыло само собой – злость. Слепую, неодолимую и чересчур всеобъемлющую. И она прямо заявила об этом, резко выпрямившись в кресле с каким-то затаенным предвкушением предстоящей борьбы. С кем она собиралась бороться? С собой? Давними врагами?