Всем миром?
– Почему именно злость?
Очередной глупый вопрос, не имеющий никакого отношения к реальности. Все ведь так просто. Она утратила контроль над ситуацией. Все произошло без ее ведома, без согласия. Это убивало. С ней попросту перестали считаться. Впрочем, как и со всеми остальными. Волкер не отвечал на звонки, избегая личных встреч и прямых контактов. Только на пятый день он предложил встретиться в невзрачном баре на окраине Города, где сообщил печальную новость – его работодатель исчез. Никого не предупредив, он скрылся в неизвестном направлении. Бросил на произвол судьбы несколько миллионов человек, оставил коллапсирующую нацию на потеху ублюдкам. Самое забавное, что об этом пока не знает ни одна паршивая газетенка или овца, чье блеяние могло бы дойти до неспокойных масс. Арман бросил все силы на борьбу с Интернет-ресурсами, дабы не позволить правде всплыть наружу. Лишь приближенный круг лиц обладал настолько разрушительными знаниями. Если бы нынешнее положение вещей стало известно в Организации Объединённых Наций – Республика была бы захвачена миротворцами в течении пары дней. “Голубые каски” с легкостью въехали бы в страну на танках и разрушили все до основания. Под предлогом нарушения фундаментальных прав человека, до которых никому нет дела. Поэтому министры побоялись ввести чрезвычайное положение, хотя обговаривали этот вариант на закрытом заседании больше десяти часов. *
Услышанное окончательно разозлило Викторию. Она швырнула в любовника салфеткой, после чего скинула со стола стаканы и покинула заведение. Ее добивал тот факт, что смысла во всем творившемся абсурде не было. Как и в бесчисленных жертвах, постоянно расстреливающихся на улице по подозрению в соучастии с террористическими организациями. Кто бы мог подумать, что малочисленная секта, наверняка поклоняющаяся козлу с винтовкой в зубах, способна легко разрушить оплот системы при помощи двух самодельных бомб и молитвы. Немало отчаянных мятежников десятилетиями пытались добиться того же результата, но их, одного за другим, пожирала беспощадная машина, выплевывая наружу остатки кишок и эпитафии. Буйно помешанному проповеднику понадобилось всего одно выступление, чтобы раскачать хлипкий мостик единовластия. Остальное посыпалось следом. А его вдохновляющую речь расхватали на цитаты и пустили по всевозможным эфирам. До того, как деятельность СМИ была приостановлена в связи с угрозой национальной безопасности.
– О чем ты думаешь прямо сейчас?
Наверное, о чертовом будущем, которое у них отняли буквально за сутки. Всего за двадцать четыре часа. Так иногда происходит. Сегодня ты – великий уравнитель, вершащий судьбы манюпаса забавы ради. Религия личной выгоды процветала. Но завтра какой-то мудак с сутаной и заученными наизусть псалмами подрывает не только твой авторитет, но и половину твоей страны. Без лишних колебаний. Без длительных раздумий. Виктория снова потеряла нить разговора. Погружаясь в размышления о прошлом, она попутно вслушивалась в голос Президента, исходящий из экрана телевизора. Уверенный, подчеркнуто спокойный и угрожающе монотонный. Он обещал покарать всех, кто повинен в случившейся трагедии. Кого конкретно – непонятно. Город постепенно сходил с ума. Невзирая на то, что никакая опасность, по уверениям Гаранта, им не грозила. А разве можно не доверять лидеру? Он ведь лично пообещал все проконтролировать и предпринять необходимые меры для поддержания порядка. Его обращение к нации было записано через несколько часов после инцидента на ипподроме – едва ли не в кабинете самого Маунтана.
После чего он бесследно пропал.
– Ты не ответишь на мой вопрос?
На какой именно из этого несуразного списка? Перри резко вышла из ментального оцепенения, куда ее занесли болезненные воспоминания. Прошлое тесно переплелось с настоящим. Но что-то из этого наверняка было искусственно созданным. Самое страшное – не знать, действительно ли ты существуешь в той реальности, которая окружала тебя на протяжении сорока с лишним лет. Подобных вопросов было много. К сожалению, большинство из них оставались без ответа. Даже Господин Никто, как он сам себя именовал, едва справлялся с поставленной задачей. Его силуэт медленно растворялся в пространстве, превращаясь в расплывчатую материю. Он и понятия не имел, какие демоны терзают запутавшуюся пациентку. Впрочем, его сосредоточенный взгляд непрестанно изучал собеседницу, ловя каждый ее жест. Где-то в глубине души он гордился тем, что ему дали шанс проявить свои скрытые таланты аналитика. А главной подопытной стала не кто иная, как прославленная Королева, никогда не снисходившая до просьб о помощи. Но и у сильных мира сего бывают неразрешенные проблемы, требующие вмешательства извне. Однако постоянные встречи сеансами никто из них не нарекал. Предпочиталась более красивая формулировка. Иначе придется признать необходимость этих бессмысленных разговоров по душам.
Признать, что эта самая душа еще жива.
– Ты хорошо спишь?
Ей хотелось задать ему тот же вопрос. Насколько крепко он спит после всего пережитого? После его хождений по тонкому льду смерти? Так, кажется, мужчина описывал свое состояние в новом романе, изданном подпольно. Ему же так нравится наблюдать за окружающими, а затем одним росчерком пера превращать их в персонажей собственных сатирических произведений. Смех – лучшее лекарство от суровых реалий. Если не можешь одолеть систему – выставь на посмешище. Жаль, что такие выпады обычно высоко ценятся в кругах кинокритиков, но не политиков. Увы, у последних чувство юмора весьма специфическое. Из-за него Господин Никто и утратил свое имя. Так часто поступают с неудавшимися мятежниками-бумагомарателями: отбирают не только перо с рукописями, но и личность. После чего отправляют на эшафот, перед которым публично сжигают экземпляры столь насмешившего всех памфлетика. Но этому горе-творцу повезло больше, чем остальным. Виктория, блаженствовавшая в своем Ренессансно-лофтовом королевстве, внезапно начала испытывать острую нужду в королевском шуте. Коллекция давно не пополнялась. Как раз в тот день она праздновала очередной день рождения – несмотря на то, что женщины стараются избегать подобных цифр, – Маргулис увидела в этом блестящую возможность извлечь выгоду из податливого Кардинала. Судьба невинной жертвы политического режима тронула ее до глубины души. Если удастся ее спасти путем манипуляций и хитростей, то разве ее кто-то осудит?
– Чего ты боишься больше всего?
Опомнившись, Виктория, наконец, отвела взгляд от серости за окном. Угнетающий вид. Зимой так почти всегда: полностью облысевшие деревья тянутся своими мерзкими голыми ветками в окна и царапают стеклянную поверхность, наводя ужас на тревожный разум. Чего она боится? Какой занятный вопрос. Для ответа ей понадобится время, а ему – новая страница записей. Вероятно, на первое место она поставит размышления о наличии чертовой души. Точнее – чистосердечное признание в ее существовании. Ведь почему-то же она спасла этого поганого вольнодумца, чьи спокойные карие глаза, тронутые легким озорным блеском, неотрывно глядели на вдову. Точно пытались выудить наружу тот самый обломок души, оставшийся после бесчисленных крушений. Что еще остается нам? Смысл бороться, силы тьмы восстают со дна. Второе почетное место достанется безумному страху перед одиночеством. Но в этом Маруглис не признается даже себе самой. Ей проще отталкивать людей, не подпускать к себе ближе, чем на расстояние ружейного выстрела. Удивительно, как община, блюдущая интересы хозяйки, оставалась преданной почти до конца. И не развалилась на части при первой же возможности.