– Бог мой послал Ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне, – улыбнувшись в бороду, Рокуэлл молча кивнул водителю. Перед ними уже разверзлись врата Чистилища в виде скрипучей конструкции, обклеенной железными пластинами. – Царство сплина. ***
Нельзя было лучше охарактеризовать это место. Дурная слава закрепилась за ним по воле случая и злого геополитического рока, как его именовали ханжи с ученой степенью. По трагическому стечению обстоятельств, этот регион оказался зажатым в тиски. С одной стороны его поджимала объятая порочным пламенем преисподняя, где развращенные черти кричали о том, что Господь мертв, а вместо икон носились с портретами кровожадного деспота. С другой же стороны зияла пустота блаженной обители, одновременно никем не признанной и тревожившей всех. Колонна мира, исходящая слезами. Опора всей светоносной системы, противостоящая тьме. А ее лидер – полубезумный священник, нелепый фигляр в сутане, блюститель мертвого Писания. Ведь над ним так долго потешались. Фанатик с сектантскими брошюрками, возомнивший себя ровней падшим ангелам?
Их общий брат по оружию до последнего цеплялся за свою жизнь. Как и всегда. Бившись в конвульсиях на песке, он не сдавался. Отчаянно хватаясь окровавленными пальцами за шнурок, сдавливающий покрасневшее горло, мужчина клацал зубами, выплевывал слюну и предсмертно хрипел. Однако Джозеф не мог считать себя падшим. И ангелом тоже. Господь всего лишь избрал его в качестве орудия. Наградил пощечиной и насильно вложил в руки автомат. Такое могло произойти с любой душой, уязвимой в периоды страшного упадка. Почему-то многие из них считают себя избранными. Им подарили бесплатные билеты в Рай. Нужно только привести с собой ближнего. Лучше несколько. Рокуэлл в подобных акциях не участвовал. Не считал себя избранными, не претендовал на канонизированные приставки Святой или Блаженный и не прибегал к помощи заманчивых обещаний о загробной жизни. Он вообще не верил в Бога.
– Святой Отец, мы прибыли, – припарковавшись возле откоса, поросшего скрывающим равнину кустарником, водитель заглушил двигатель и вышел наружу. Его кобура, закрепленная в области подмышек, сходилась ремнями на груди, изображая крест. – С Вами все в порядке? – отрешенно кивнув, Джозеф закрылся ладонью от нещадных лучей солнца, пробившихся сквозь небосвод. – Вы готовы?
– Не более чем Седекия, встретивший халдеев на пути к Иерихону, – беззвучный смех вырвался из уст проповедника, стоило группе сопровождающих появиться из ниоткуда. Они должны были провести гостя дальше, к засекреченной базе. – Саранча. ****
В этом интервью не было никакого смысла. Как и во всем остальном. Но он должен примерить на себя роль покорного исполнителя чужой воли и воздержаться от таких замечаний. По крайней мере, в этой маленькой комнатке, уставленной огромным количеством оборудования с метрами разноцветных проводов. Они отчетливо выделялись на фоне тускло-желтых стен. Единственное, что отличало это помещение от сугубо аппаратного – жутко неудобная мебель. Два расшатанных стула были вплотную придвинуты к круглому коричневому столу с отслаивающимся лаком, в то время как третий находился в самом дальнем углу, около штатива. На все приготовления ушло не менее получаса. Пока правильно настроили освещение, поправили хромакей, проверили все камеры и дополнили антураж раскиданными по столу бумагами.
– Осталось пять минут до эфира! – главный редактор, предпочитающий скрываться в тени штор, изредка напоминал о причинах, по которым так много людей собрались под одной крышей. Он стоял, скрестив руки на груди, отчего напоминал неподвижную статую. – Две минуты! – почти не поднимая прищуренных за очками глаз, мужчина поглядывал на наручные часы, показывающие точное время. – Все. Я пускаю новости.
Мгновенно все пришло в движение. Камера заработала, выводя нужную картинку на экраны. С микрофонами все должно быть в порядке – их тщательно проверили. Прежде, чем начать интервью, они наложили поверх изображения монотонный голос, вычитывающий события недели. Ничего нового в мире не произошло. Западные страны по-прежнему накладывают санкции на соседей, Соединенные Штаты требуют более активных действий, а другие страдают от их амбиций.
Рано или поздно все это закончится.
– В эфире программа “Отголоски Правды”, на единственной антиправительственной радиостанции на территории Республики! – очередная репортерская уловка. Они очень далеко от границ великой державы. Иначе куски их выпотрошенных тел давно были бы раскиданы по сточным канавам. – Приветствую наших зрителей и слушателей со всех регионов! С вами Кэролайн Вудсток, и гость нашей сегодняшней программы – преподобный Джозеф Рокуэлл, лидер религиозной общины “Предвестники Апокалипсиса”. Здравствуйте и добро пожаловать!
– Хвала, – безучастным тоном изрек Пророк, перебиравший бусинки на четках. Их пятьдесят. Не больше, не меньше. Так и положено по канону, в этом нет ничего необычного. – Благословен день, месяц, лето, час… – выдержав непродолжительную паузу, Рокуэлл оторвал безжизненный взгляд от пола и слабо улыбнулся. Он привык к камерам. Привык к выступлениям на публике. – И миг, когда мой взор те очи встретил.
– Признаться, святой отец, Вы умеете удивлять, – облегченно вздохнув, ведущая откинула назад одну из светлых прядей, переглянувшись с редактором. Он не спешил ей на помощь. – Я думала, Вы читаете молитву.
– Нет, это сонет Петрарки. Один из моих любимых.
Любую проповедь можно извратить, переиначить и использовать для личных целей. Проверено на практике. Если слушатели, воодушевленные хвалебными или злободневными речами, готовы идти за апологетом в самое пекло, то вряд ли смогут отличить сонет от прямого приказа взорвать себя вместе с половиной города. Джозеф понимал это как никто другой. Поэтому его и выбрали. Бог, в которого он не верит. Да, он не верил в Их Бога. Где-то внутри него все еще жил мальчик-бунтарь, отправившийся на чужую войну во имя максималистских представлений о добре и зле. И выкуривавший по пачке сигарет в день. Сейчас он бы не отказался и от одной.
– Не так давно Ваша организация взяла на себя ответственность за серию взрывов на ипподроме, – размеренная, оточенная и плавная манера речи женщины вкупе со сдержанными жестами не позволяли отвлечься. – Скажите, какую цель Вы преследовали?
– Предупредить всех трусов, предателей, маловеров, идолопоклонников, убийц и стяжателей о том, что их эра подходит к концу. Они слишком долго поклонялись ложному божеству. Страдали от тщеславия, предавались блуду, блаженствовали в чревоугодии, скучали в унынии, срывались в гневе, утопали в сребролюбии, кичились печалью и злоупотребляли гордостью. Жили в грехе и наслаждались этим. Они забыли, что Всевышний наблюдает за ними. Я хотел напомнить им об этом.
– Почему Вы считаете, что вправе говорить от Его имени? Это Ваша личная миссия?
Нет, он просто привык проповедовать везде, даже в собственных сновидениях. Слово Божие не входило в перечень обязательной реабилитирующей литературы для солдат, потерявших семью и страну за один день. Рокуэлл хотел обрести новый смысл жизни. После всего пережитого. Ведь он – убийца. Убитый не двигался. Крест, опутавший шею, оказался на удивление крепким. Кто бы мог подумать, что Божий атрибут окажется орудием убийства. С тех пор он оставался у Джозефа, намертво обвив его запястье, словно вросшая в тело нить. Дополнительная вена.
– Он все совершает по собственному замыслу. Так Он пожелал, – сжав крест между пальцами, священник приподнял голову, тем самым указывая наверх. – Я здесь. Вы – тоже. Значит, это было угодно нашему Отцу.
Ложь номер два. За сегодня.
– Безусловно, – профессиональная улыбка попала в крупный план. Вудсток знала, как направить беседу в правильное русло. Потенциальные зрители не хотят вникать в отвлеченную метафизику с примесью теологии. Для этого есть отдельные съемочные павильоны. Тут же все придерживаются строгого регламента. – Вы не единожды выступали против режима действующего президента Республики Кассиуса Маунтана. Почему?