– Во всяком случае, ей повезло. Она умерла прежде, чем увидела, в кого ты превратился.
Видит Бог, он пытался. Одного резкого прыжка вполне хватило, чтобы добраться до застывшей фигуры в дверном проеме. Адреналин разогнал кровь до непозволительной скорости, заглушив боль, страх и милосердие. Вонзив острые края бутылочного осколка в незащищённое мужское горло, Волкер задрожал. Он уже делал так раньше. Это не первое убийство. Казалось, жертва подозревала о грядущей катастрофе – отсутствие удивленного выражения свидетельствовало об этом. Вцепившись в локоть собственного убийцы, мужчина захрипел. Стекло вошло под кожу, не щадя артерий. Через минуту все помещение залилось кровью, брызжущей фонтаном. Отверстие в горле, изорванном на части, то сжималось, то разжималось.
И снова этот необъяснимый миг принятия. Какого-то нездорового смирения. Сделав два шага назад, Арман рухнул на испачканную плитку. Все закончилось так быстро. Тело убитого сползло по стене, все еще дергаясь в предсмертных конвульсиях. Отвратительное зрелище. Он так долго прятал за спиной подобранный заранее осколок, так отчаянно жаждал выбросить его подальше, избежать печальной участи отцеубийцы. Но рука предательски дрогнула. Он не сожалел. Просто закрыл глаза и облокотился на сумку с деньгами, позволяя себе отключиться.
Наконец-то.
Мышцы живота немного напряглись, почувствовав прикосновение теплых женских пальцев. Протяжно вздохнув через сжатые зубы, Волкер постепенно расслаблялся. Она целовала его зигзагообразный шрам. Тот самый, нанесенный неумелой рукой полупьяного халдея. Виктория нечасто акцентировала на нем внимание. Лишь в самые мрачные времена. Всего лишь попытка сбежать от ненавистного мира, переполненного внутренними конфликтами. Но так лучше. Значит, она доверяет ему настолько, что не скрывает свою уязвимость.
– Я тоже убил своего отца, – прошептал Мануэль, прежде чем ощутил на себе изучающий взгляд. Он сам не знал, почему вдруг решил открыть одну из своих самых страшных тайн, погребенных в залежах подсознания. Вместо ответа – длительный поцелуй. Такой же неразрывный, как и их связь.
Эта Сторона, Эдем.
– Сраные ублюдки! Ебаные козлы! – с каждым новым глотком ругательства Долана становились все изощренней. Не находя себе места среди многочисленных пустующих кресел в главном зале, мужчина просто наматывал круги по узорчатому ковру и, периодически возвышаясь над другим безмолвным зрителем, яростно жестикулировал: – Меня одного это раздражает? Одного просто бесит это поганое бездействие? И эти долбанные часы?
– Может, ты все же присядешь? – вежливо поинтересовался Лоуренс, апатично перебрасывая трость из руки в руку. Он сам не переносил затянувшейся тишины, нарушаемой треском камина. Кто-то постоянно подкидывал в огонь свежих поленьев и смятых бумажек. – Ты раздражителен и раздражаешь других.
– О, давайте подумаем над причинами вместе! Может, это потому что у меня пытаются отобрать весь бизнес? Потому что одно из самых доходных казино этой говенной страны, принадлежащих мне, было сожжено дотла? Или потому что из-за ебучего комендантского часа я не могу сходить домой и элементарно принять душ?
– Чем тебя не устраивают наши хорошо оборудованные ванные? – не отрываясь от презанятной книги, Маркус демонстративно закинул ногу на ногу и перевернул пожелтевшую страницу. Очки, небрежно приспущенные на переносицу, выгоднее подчеркивали его волкоподобный профиль. – Или ты не можешь уснуть без привычного смрада от соседствующего квартала со шлюхами?
– Я смотрю, мои проблемы забавляют тебя, Марк? Так давай посмеемся вместе, – Кларк рискнул нарушить личное пространство незаинтересованного в беседе Консультанта и почти наклонился над книгой. Их глаза встретились: равнодушная зелень и полыхающий каштан. – Клянусь Богом, если ты еще раз дотронешься до этой херни, я разобью ее об твою голову! – не оборачиваясь, Долан сделал предупредительный жест эдемовцу, потянувшемуся к песочным часам, чтобы еще раз запустить механизм.
– Послушай, мы уже много раз это обсуждали. Виктория попросила нас всех оставаться здесь, до особого распоряжения. Мне очень жаль, что твоя собственность немного пострадала, но выйти отсюда ты не можешь. Наших людей выслеживают и систематически отстреливают на улицах. Я бы солгал, если бы сказал, что буду скорбеть о тебе, но приказ есть приказ.
– Так ты у нас стал законопослушным подданным? Виктории же здесь нет. В прошлый раз тебя это не остановило. Почему сейчас не приберешь власть и не избавишься от меня? Или союзников поубавилось?
– Долан! – Боунс, не спешивший принимать чью-либо сторону, все же повысил тон. Его грузное тело, продавившее кресло, казалось скорее нелепым, чем внушительным.
– Продолжай играть со своей тросточкой, Ларри! – пригладив уложенные волосы, полицейский отошел к массивному кованому столу посреди комнаты и подобрал одну из пачек сигарет. Здесь их оставляют сердобольные курильщики, на любой вкус и цвет. – Каждый приносит пользу этому миру. Наша несравненная Королева отправилась на поиски спасательной шлюпки для тонущего корабля под названием “Эдем”. Отец Джо объявил крестовый поход двадцать первого века. Ты прочел уже четвертую книгу подряд, если я не сбился со счета. Этот парень почти дописал свою, – кивком головы Кларк указал на Господина Никто, безмятежно погруженного в царство сюжета и безуспешно пытающегося незаметно перевернуть часы. – Надеюсь, я в ней не окажусь. Впрочем, вы все – мои идейные вдохновители. Глядя на вас, просто не хочется сидеть без дела.
– Ты много говоришь, – констатировал Салливан, игнорирующий очевидные выпады мятежника. Его самого итак отстранили от командования. Ухудшать положение не стоит.
– Зато ты впервые послушаешь кого-то, кроме себя самого, – поставив ногу на перегородку стола, Кларк извлек из кармана помятого пиджака серебряный значок и принялся рассматривать. Дым от сигареты мгновенно затянул все пространство вокруг, создавая безопасный купол. – Жаль, что я остался взаперти с ханжами, нытиками и безумцами, – утомленный взгляд прошелся по лицам всех присутствующих, внезапно зацикливаясь на человеке в дальнем темном углу. – Джекпот, не так ли? – приблизившись к черному кожаному дивану, на котором, вытянувшись, расположилось мужское тело, Долан облокотился на стенку и взглянул на слушателя сверху-вниз. – Эй, Гудвин! Скажи-ка мне, а ты с оружием обращаться умеешь?
– По официально подделанным документам я принимал участие в одной из тех войн на Востоке, но, по совести говоря, предпочитал заниматься валютой и контрабандой. Знаешь, сколько я мог заработать на перепроданной гуманитарке? – не открывая глаз, Себастьян подложил руки под голову и размял шею. – А когда официальной валютой стал доллар… славные были времена. Но стрелять все же приходилось, однако не возлагай на меня особых надежд. Я тебе не чертов Джон Уик. ******
– То есть, ты преимущественно разглагольствуешь о жизни?
– А еще я пью. И, как видишь, до сих пор выживаю.
– Это легко исправить, – затянувшись, бывший шеф полиции снова окутал себя сизым дымком, после чего затушил окурок об пепельницу. – Поднимайся. Сегодня твой счастливый день. Устроим увеселительную поездку по моим любимым местам. Хочу напомнить этим провластным уебкам, на что способны разъяренные псы.
– Боюсь, я не могу этого допустить, офицер, – нарочито официальным тоном заявил Маркус, тут же отложивший чтение и поднявшийся с кресла навстречу двоим неожиданным сподвижникам. – Ты можешь распоряжаться своей жизнью, как тебе захочется, Кларк. Но вот ставить под угрозу жизнь нашего кандидата в мэры ты права не имеешь.
– Разве его кандидатура была официально выставлена? – приобняв Гудвина за плечи, мужчина едва ли не повис на нем. Словно не хотел расставаться с родственной душой. – Или ты подделал и эти документы, разбойник?
– Я не расположен к шуткам, офицер. Оставь Гудвина в покое и сядь на место, – адвокат с трудом сдерживался. Раньше обширные полномочия заместителя вожака давали ему право диктовать правила игры. Но не сейчас. – Ты меня слышал?