– Марк, я давно хотел тебе сказать – сходи нахуй, – выговорив последнее слово по слогам, Долан широко улыбнулся и слегка поддался вперед. – И перестань называть меня офицером. У нас тут аристократическое сообщество, а не прокуренный полицейский участок, – лицо Салливана чуть вытянулось, усиленно контролируя первые признаки ярости. – Что такое, Марк? Хочешь ударить меня? Не забывай, что насилие над своими в стенах клуба запрещено. Ты придумал эти правила, не я. – сжав кулаки, Консультант склонил голову, неотрывно глядя на зарвавшегося участника. – Давай лучше спустимся вниз, на псарню. Решим все проблемы там. Или ты боишься заснуть во время процесса?
Нарастающее напряжение можно было терзать клыками. Невольные свидетели конфликта сразу затихли, образуя зону безмолвия. Господин Никто, жадно впитывающий каждый жест будущих героев своей многотомной трагедии, попутно исписывал чистые листы бумаги. Боунс усиленно пытался найти выход из сложившейся ситуации, но так не вовремя занывшая искалеченная нога серьезно осложнила задачу. Гудвин, находящийся под действием вредных примесей, все же собрал недостающие детали мозаики и осознал, во что ввязался. Предусмотрительно отойдя на два шага назад, он избрал роль стороннего наблюдателя. Остальные поддержали его позицию.
– Я устал сидеть взаперти и пялиться на твое вечно недовольное ебало. Мне осточертела вся эта подпольщина. Хочу на свежий воздух. Хочу отправить парочку ублюдков следом за всей нашей павшей братией, а заодно и привести дела в порядок. Хотя бы номинально. Разве я не имею на это право?
– Возьми мою машину, – неожиданно громкий голос, словно спасительная молитва, разнесся по всему центральному залу, заставив многих вздрогнуть. Кларк, не особо впечатленный маневром непрошеного гостя, все же соизволил развернуться, чтобы поймать летевшие в него ключи. – Ты выбрал удачный момент для вылазки. Недавно объявили штормовое предупреждение. – Томас спустился на несколько ступенек ниже, чтобы показаться перед благородной публикой. Все глаза были устремлены на него, новоявленного лидера Своры. – Не боишься утонуть в море?
– Это я – море, – сжав ключи в кулаке, Кларк умышленно поклонился благодетелю, признавая, таким образом, его незыблемый авторитет. – Идем со мной, Себастьян. Выберешь себе ошейник по вкусу.
Придерживаясь рукой, спрятанной под перчаткой, за перила, Том заложил другую руку за полу выглаженной полосатой жилетки. Традиционная белая бабочка лишь усиливала образ второго Эдемского Бога, стоявшего вполоборота и провожающего удаляющиеся фигуры уставшим, немного апатичным взглядом. Впоследствии он перевел его на Маркуса, все еще стоявшего посреди комнаты. Сняв очки, юрист задумчиво поднес их к губам и закусил наконечник. Нужно принять таблетки. Поймав на себе изучающий взгляд Ридуса, он расправил плечи и вернулся к своему креслу. Им не о чем разговаривать. Ничто не связывает их, кроме непримиримой вражды за одно из самых желанных мест во всей Республике. И Виктория предпочла отдать его ограниченному мальчишке, едва знакомому с положением вещей.
Абсурд.
Комментарий к Подпольная империя
* Цитата Роберта Оппенгеймера, разработавшего первые образцы ядерного оружия.
** Бело-голубой флаг - намек на официальную символику ООН.
*** Даниил 6:22.
**** Седекия - последний царь Иудеи, захваченный в плен вавилонским царем после своего побега из осажденного города.
***** Ахав - царь Израильского царства, переставший поклоняться Яхве.
****** Джон Уик - вымышленный персонаж одноименного фильма, профессиональный киллер.
========== Глубокий сон ==========
Сквозь грядущего прошлого мрак,
Чародей разглядеть стремится,
Выход единый меж двух миров.
Огонь, иди со мной.
Они приходили к ней каждую ночь. Являлись во снах, превращая их в кошмары. Разговаривали, переходили на устрашающий шепот или бешено хохотали. Иногда приобретали людскую форму. Их нескончаемые обвинения перемежались с резкими требованиями начать действовать. Здесь и сейчас. Просыпаясь по утрам с жуткими головными болями, она с трудом могла описать своих ночных посетителей. Их образы слишком размытые, слишком хаотично-ирреальные. Монстры и твари. Сотканные из иллюзий уставшего разума. Извращающие реальность и уничтожающие все на пути своей загадочной цели. Неизвестно, какие из них были страшнее – видения давно умерших или никогда не существовавших? Первые, как правило, редко прорывались под покров сонного купола; вторые же играли на опережение и встречали заложницу хищными оскалами-улыбками.
Они походили на псов.
Ей следовало обратиться к врачам и узнать причину нарушения сна. Но в какой-то момент она начала убеждать себя, что все происходящее имеет особое значение. Самовнушение – воистину мощное оружие, даже в неправильных руках. Убедить себя в том, что отклонение от нормы – это своеобразное клеймо избранного, не составило особого труда. Так Виктория создала вокруг себя некий бастион самопровозглашенной уникальности. Ее девизом стала отрешенность от мирской чепухи и прочих недостойных отшельницы занятий. В последнее время дела Своры относились к их числу. Особенно в те дни и ночи, которые она проводила под крышей почтенного Регента. А ведь когда-то он тоже страдал от нездоровых сновидений, вынуждавших его вскакивать среди ночи и наматывать круги по гостиной, освещенной слабыми отблесками полумесяца. Их связь только начинала крепнуть, расползаясь невидимыми нитями по хрупким нервным окончаниям, сплетая всю систему воедино.
Вполне вероятно, что они делили одну боль на двоих. Ежеминутно сгорали в котле от осознания собственного величия, сопряженного с монументальным одиночеством. По крайней мере, такая картинка мироздания примелькалась им за пятнадцать лет. Пока их отношения, основанные на взаимном скучающем интересе, не переросли в нечто не поддающееся классификации. По сути, их никто ни к чему не обязывал. Разумеется, секс значительно увеличил амплитуду пространства их взаимодействия, но не стал решающим фактором. В конце концов, они могли заводить тысячи любовников и любовниц на одну ночь или же арендовать их на более долгий срок с гарантиями неразбитого сердца. Так оно и было в самом начале. Пока оба главных действующих лица всей этой футуристической трагедии не обнаружили у себя под кожей мощный магнит, равнодушный ко всему окружению за исключением одного конкретного человека.
Нерасторжимая бинарная связь.
Со временем все становилось сложнее. К тому же, положение существенно ухудшал возраст. Им просто надоело возвращаться в пустые квартиры, находиться в компании пустоголовых болтунов и утопать в море алкоголя при содействии вечно мрачного Города. Возникла потребность в таком доселе инородном комфорте. Иначе никак не объяснить тот факт, что Виктория оказывалась на пороге его квартиры при любой удобной возможности. Не ради того, чтобы заглушить поганые голоса, медленно стачивающих мозг, а чтобы разделить редкие мгновения радости. Если бы весь мир внезапно охватило пламя, они бы не заметили пепелище вокруг себя, слишком увлеченные друг другом. Их магниты, явно впаянные в сердце, переставали рвать кожу на куски лишь тогда, когда были рядом. Это не мешало им пытаться отгораживаться от избыточной эмоциональности при помощи интриг, цинизма, дрязг, притворной ненависти и других искусственных барьеров.
Однако месяцы разлуки четко продемонстрировали, что все это – сплошная бравада. Они нуждаются во всей этой любовной чуши, в которую усиленно старались не верить, больше, чем в кислороде. С такими разрушительными амбициями и невозможностью разделить их с кем бы то ни было, все перестает иметь значение. Поэтому Маргулис лежала именно в его постели, впитывала его запах и прижималась к его теплому телу. Ровное сердцебиение в чужой груди успокаивало, заставляло впадать в полудрему. Забавно, но в темное время суток мужские черты лица разглаживались, следы привычной тревоги и изнурительной борьбы исчезали. Им на смену приходило странное, непривычное умиротворение.
Никто бы не поверил, что Кардинал может быть таким.
– Снова увлеклась? – приглушенный бас раздался над самым ухом встревоженной женщины. Ей не составило труда узнать его владельца благодаря привычным грубовато-авторитетным ноткам. – Забыла о своей первоначальной цели?
Приподнявшись в кровати, Виктория осторожно высвободила себя из объятий мирно спавшего любовника, чтобы принять сидячее положение и вглядеться в размытый силуэт в самом дальнем углу огромной комнаты. Райджел, вальяжно откинувшись на высокую спинку кресла, постукивал указательным пальцем по подлокотнику. Тяжелый взгляд изучал племянницу, выпрямившуюся и накинувшую на плечи плотную ткань одеяла.