– Президент однажды сказал мне, что держит такого человека, как Мастерс, при себе, ибо кто-то должен занимать эту должность, – признался Мануэль, разглядывая импровизированную сцену для самопровозглашенного короля. – Я бы ни за что не нанял этого безумца. Он не внушал мне никакого доверия еще тогда, до Революции. И неудивительно, ведь он служил первому Президенту.
– Мой человек когда-то пытался навести справки о его прошлом, но информация засекречена, – Виктория удобно расположилась на диване, окружив себя подушками. – Я только знаю, что его фирма получила немало преференций после строительства Стены.
– Наверное, вам всем хотелось бы узнать, что здесь происходит, – фирменная хрипотца Мастерса ловко дополняла образ сильного лидера, добровольно взвалившего на себя бремя по спасению Страны. – Как и мне. – выдержав паузу, опытный политик окинул всех собравшихся подчеркнуто уставшим взглядом. – Несколько лет назад представители Европейского Союза обвинили нашу систему в отсутствии демократии. Они заявили, что у нас нет выбора. Но они заблуждаются. Их хваленые принципы демократии, либерализма, свободы слова – все это не что иное, как чистой воды надувательство. Красивая сказка для подрастающего поколения рабов лже-демократии, лишенная логики и противоречащая всем законам природы. Сказка, провозглашенная на каких-то древних распиаренных собраниях, которые они смеют называть историческими. – ударив по столу, Дуайт таким образом продемонстрировал свою ненависть по отношению к фейковым союзникам. – Мы же – народ Республики, никогда не были подвержены влиянию иллюзий. Мы давно избрали иной путь развития, отличный от того, который навязывает нам Запад. Мы разработали собственную концепцию республиканской демократии, просуществовали в ней около двадцати лет, никогда при этом не дискутируя на тему истинной демократии. Какой в этом смысл? Мы отказались от иллюзий в пользу здравого реализма, в пользу улучшенной версии так называемой демократии.
– Сколько раз он упомянул слово демократия? – поинтересовалась Маргулис, принимая из рук улыбнувшегося политика стакан с газировкой.
– Взгляните на них! – продолжал министр, глядя прямо в объектив одной из камер. Темно-карие глаза сияли нездоровым блеском и отдавали легким безумием. Он восторгался собой, дрожа от предвкушения бурного ликования толпы. – На сторонников и распространителей идеальной политической системы, как они сами ее называют! Они ведь медленно погибают. А их система рассыпается на части. Но наше государство продолжает развиваться. Оно не единожды восставало из пучины, куда ее постоянно ввергала уродливая Западная машина. Но безуспешно. Ибо наше сравнительно молодое государство только набирает обороты, – положив обе руки на трибуну, оратор сжал их в кулаки. – И теперь это государство нового типа, какого еще не существовало в этом мире. До нас. Уверяю вас, именно мы в скором времени возвестим о приходе новой эры. Именно мы вырастим поколение людей, умеющих выживать и приспосабливаться к системам. Не изнеженных пустыми демократическими обещаниями рабов, вскормленных патетическими и псевдоморальными иллюзиями. – вновь умышленная заминка. Перед решающим ударом. – И все это возможно лишь в государстве Маунтана. Благодаря ему Республика процветала, выходила на новый уровень. Так что и через десять лет Республика все еще будет государством Маунтана. Я знаю, что после моего выступления большинство проамериканских стран во главе с ООН обвинят меня в создании новой идеологии – маунтанизме. Но разве могут осуждать те, кто подарил миру такие ужасные вещи, как социализм и марксизм? Как империализм и нацизм? Они лицемерили больше века, обвиняя в лицемерии других. Они смели поучать нас, как маленьких детей, несведущих в управлении государством, – его костюм черным пятном выделялся на фоне бело-голубого флага. Продуманно. – Может показаться, что наша новая система ничем не будет отличаться от их, но это не совсем так. Потому что наша система будет основываться на принципах честности. Не нужно прятать истину под нагромождениями бессмысленной софистики в виде общего блага или каких бы то ни было национальных ценностей. У нас такого нет, и никогда не будет! Потому что народ Республики отличается от всех других народов. Он недосягаем для политического красноречия, что проповедовалось в администрации Волкера, невосприимчив к религиозной чуши, которую бандитские группировки на Востоке выставляют как непреложную истину, и уж точно никогда не поверит в пресловутую оппозицию, обвиняющую маунтанизм в жестокости, но вместе с тем беря за основу эту фундаментальную идеологию, – взбешенный Арман зарычал, сдерживая ярые порывы разбить телевизор. – Поэтому новейшая модель Республиканского государства будет зиждиться на более надежных принципах. Принципах доверия между гражданами и государством. Между властью и простыми людьми. В этом будет наше ключевое отличие от западных демократий.
И в этом наша сила! *
– У него на руках все козыри. Под эгидой исчезновения Магистра можно провернуть аферу века, – убавив звук, ставший слишком громким из-за шумных аплодисментов, Мануэль стиснул зубы и упрямо вздернул подбородок. Он готовился принять вызов. – Министр иностранных дел тоже пропал. Министр обороны – безвольная марионетка с вечным тремором. А меня явно уволили с поста Советника Президента. Я бессилен.
– Я уже догадалась, что сегодняшние заявления поставят под вопрос не только твою должность, но и наличие нашей страны на карте.
Триумф Секретаря не завершился восторгами обезумевшей публики и криками репортеров. Он медленно поднял руку, призывая всех к молчанию. Многообещающая улыбка не сходила с губ.
– Отныне Республика является свободной от бремени искусственно-созданной Западной заразы. Но среди нас по-прежнему есть люди, считающие иначе. Повстанцы и мракобесы. Противники прогресса и естественного процесса! Они здесь, в наших рядах. Спекулируют на лжи о пропаже нашего Президента и пропагандируют фальшивые ценности. Их нельзя допускать к власти или к средствам массовой информации! Им нельзя давать право голоса! И свободу действий! Всех их необходимо уничтожить! – последнюю фразу Дуайт почти выкрикнул, высасывая из аудитории все отравленные им же самим соки. – Вопрос национальной безопасности для меня – превыше всего! Поэтому я принял решение назначить нового Министра внутренней безопасности. Вчера я одобрил его кандидатуру и принял присягу на вступление в должность. – развернувшись, Дуайт протянул левую руку в сторону человека, все время скрывавшегося в тени. – Прошу Вас, господин Гровер!
Это была последняя капля. Сначала завуалированные обвинения в неправомерных действиях и открытый призыв к уничтожению, а теперь возвращение того, кто приведет угрозу в исполнение. Не было на этой гребаной земле персонажа менее проблемного, чем Брэм Гровер. Безобидный на вид, он являлся посланником Ада во плоти. Неизменный спутник разрушений, нарушений и боли в неограниченных масштабах. Единственный, кому удалось опустошить резервы Своры до такой степени, что она оказалась на грани выживания. Единственный, кто сумел подвести Волкера под дуло автомата и вывести страну на новый уровень коррумпированного непотизма. Его военная выправка и холодный расчет наравне с необъятными денежными аппетитами привели к первому альянсу Королевы и Кардинала, едва не оказавшихся за бортом авторитарного корабля. Вместе они избавились от ублюдка, еще тогда занимающего пост главы службы безопасности. Им помог Райджел, ненавидевший продажного госслужащего, а затем поставил на вакантное место одного из своих приближенных.
– Ты оценила эту иронию? Все возвращается на свои места, – тихо рассмеявшись, Арман хлопнул в ладоши, отдавая честь блестящим махинациям Мастерса.
– Ты сошел с ума?! – Виктория не поверила в услышанное – в некогда уверенном голосе действительно прозвучали нотки смирения с судьбой? – Ты вообще осознаешь всю степень угрозы? Он назначил Гровера Министром безопасности! Знаешь, что это значит? Мы не просто пойдем ко дну вместе, как ты всегда мечтал. Наши выпотрошенные тела прибьют к крестам на Городской площади и выставят на потеху публике! Ты этого хочешь?!