– Почему ты думаешь, что нас удостоят чести быть выставленными на всеобщее обозрение?
– Тебе это кажется смешным? Какого черта?! – выплюнула Маргулис с откровенным презрением, попутно вскакивая с дивана. Это тупое равнодушие начинало злить. Раньше он не был таким. – Ты сидишь здесь сутками, вливаешь в себя алкоголь, принимаешь эту дрянь тоннами и думаешь, что проблемы решатся сами с собой? С каких пор ты стал таким слабым? – Арман упорно хранил молчание. Что же его так напугало? – Боже мой. – протяжно вздохнув, Виктория заставила себя успокоиться и, подойдя ближе, положила ладонь на грудь любовника. Чужое сердце забилось в два раза быстрее.
– Ты нужен мне.
Еще одно потенциально опасное откровение. В последнее время их стало чересчур много. Зачем усложнять эти отношения, итак основанные на дефектных эмоциях? Все это противоречило тем клятвам и обещаниям, которые они давали себе каждую ночь. На самом же деле они возводили ненужные стены, усиленно не обращая внимания на огромные трещины в самом фундаменте.
– В таком случае предлагаю создать новый альянс, – с этими словами Кардинал выставил перед собой широко раскрытую ладонь.
Вот оно. Предложение мира, на которое никто из них не решался больше десяти лет. Плевать на взаимную ненависть и недопонимание, на извечную борьбу за власть и доминирование. К черту. Смерть могла настигнуть их в любой момент. Ввиду возраста или назначения врагов на важные государственные должности.
– Ты же знаешь, что любой альянс должен базироваться на принципах взаимного доверия?
– Необязательное условие. Напомнить тебе об альянсах накануне Первой мировой войны? Они ведь были не такими уж…
– Заткнись.
Она приняла вызов судьбы. Все еще не отстраняя руки от мужской груди, Королева также ощутила, как мужские пальцы сжали ее вторую ладонь. Нити, незримо связывающие их, становились все прочнее и прочнее. Это чревато ужасными последствиями в виде ненужных привязанностей или любовного интереса. Скоро животная страсть перестанет быть оправданием для всех излишних проявлений человечности.
Обойдемся без нежностей.
– В таком случае я вернусь в Эдем и начну готовить своих людей к новой войне.
– А ты когда-то утверждала, что война была смыслом всей моей жизни, – усмехнувшись, Волкер наклонил голову вбок. Теперь она узнавала своего находчивого, непотопляемого интригана. – Я бы мог обвинить тебя в неискренности, но мне еще понадобится твое положительное влияние.
Виктория заметно вздрогнула, непроизвольно погрузившись в события десятилетней давности. Их впервые связала отнюдь не постель, а именно то самое влияние. Виктория олицетворяла собой не просто недостижимую плоть, вовлеченную в забавную игру-дразнилку для пылкого юнца, что привык контролировать весь мир. Это слишком примитивно и невыносимо скучно. В реальности все гораздо сложнее.
– С какой стати ты решил, что можешь врываться в мой кабинет без приглашения? – Перри давно приняла тот факт, что этот человек перестал играть в вежливость на второй день их знакомства. Его внутренний зверь попросту не позволил бы.
– Я пришел за новой порцией положительного влияния, какое ты на меня оказываешь, – Арман прошел через всю комнату и сел в главное кресло, облокотившись на спинку. – Я соскучился.
– Думаю, ты можешь отложить все важные дела на завтра, – предположил Мануэль, оголяя ряд белоснежных зубов в своеобразной улыбке-оскале. – Оставайся.
И все проблемы, равно как и здравый смысл, снова рассыпались под давлением чувства, в коем они никогда не признаются ни себе, ни друг другу. Хмыкнув, хозяйку клуба провела ладонью по колючей мужской щеке. Не нужно никаких слов.
Действия стоят больше любого красноречия.
Республика, местоположение не определено.
Во сне он убивал его снова и снова. Накидывал шнурок от креста на шею, позволяя деревянным бусинкам впиться в кожу и сдавить все дыхательные пути. Математическая точность, движения четко отработанные, лицо непроницаемо. Он должен был умереть сам, чтобы другие выжили. В этом заключался весь смысл жребия. Они втроем оказались заложниками бескрайней пустыне и полуразрушенной афганской базы, где не было ни воды, ни еды. Значит, кто-то из них должен принести себя в жертву чужим желудкам. Отчаянные меры, требующие хладнокровия. Конечно, идея принадлежала Кассиусу, командиру полностью истребленного взвода. Но он просчитался, понадеявшись на свою удачу. Больше он не сможет кичиться бессмертием. Только у забавницы судьбы вышел просчет.
Маунтан сам станет творцом судьбы. Именно поэтому он разыграл смирение, опустился на песок и сложил руки в молитвенной позе, пересчитывая зерна на четках. Никто не заподозрил подвоха. Никто не осознал сути происходящего, когда Кассиус набросился на обезвоженного товарища и, демонстрируя невиданную для своего возраста силу, сломал ему шею. Орудием Божьим. Тогда все и закончилось. Они остались вдвоем. Бессмертный монстр и наивный мальчишка. Скоро им представится возможность эволюционировать до каннибалов. Чудесное завершение карьеры и нормальной жизни. По прошествии стольких лет можно спокойно анализировать случившееся, но тогда, пятнадцать лет назад, у него впервые затряслись руки.
– Вставайте, рядовой! – рявкнул убийца, обращаясь к шокированному солдату, моргающему с частотой десять раз в секунду. – Достань мой нож из рюкзака. Пошевеливайся!
– Это твоя вина…
Замерев от неожиданности, Кассиус резко обернулся. На месте юнца сидел взрослый мужчина, апатично разглядывающий окровавленные четки, обмотавшие его запястье. Джозеф Рокуэлл. Он не поднимал глаз, на которых оставался отпечаток какой-то вселенской обреченности. А теперь это впечатление усиливалось из-за странной позы священника. Тот качался из стороны в сторону, словно маятник.
– Ты здесь? – не поверив в увиденное, Всеотец, облаченный в военную форму, подошел ближе и наклонился над проповедником. Тот был похож на восковую фигуру, если бы не хаотичные движения.
– Где мне еще быть? – перестав раскачиваться, Джозеф поднял голову, встретившись взглядом со своим искусителем. – Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный Дьяволу и его ангелам. – замолкнув на мгновение, мужчина сжал крест в ладони, умышленно причиняя себе боль. – Это твоя вина! **
Маунтан вздрогнул и резко распахнул глаза, почувствовав легкое прикосновение к собственному плечу. Он снова разговаривал во сне – недопустимая слабость для лидера государства. Бывшего, судя по всему. Стоявший на тумбочке доисторический телевизор с переменным успехом ловил все национальные каналы. Забавно было наблюдать за грызней, происходящей в кулуарах и вне их. Вопреки всем ожиданиям, лагерь Мастерса одержал победу над честолюбивым Волкером, внезапно пропавшим с политических радаров. Вероятно, пытался разыскать гаранта, чтобы как-то восстановить порядок в стране. Или окончательно спился.
– Каково положение вещей на поверхности? – полюбопытствовал Магистр, вставая с матраса и разминая уставшие мышцы. Кончики пальцев онемели от постоянного нахождения в холодном помещении. Поврежденный обогреватель не помогал. – Все еще держатся?
– Вчера Мастерс дал пресс-конференцию, на которой объявил, что Республика отныне приняла новую идеологию под названием маунтанизм, – Министр иностранных дел, единственный, кому позволено было сопровождать исчезнувшего Президента, слабо улыбнулся и присел на стул, при этом попросив разрешения. Одинаковый возраст соратников упрощал все дело: они понимали друг друга и четко разграничивали личное с работой. – Мои поздравления, господин Президент. Ваше имя увековечено.
– Маунтанизм? – переспросил скептически настроенный Кассиус, принявшийся собирать листы бумаги по всему матрасу. Исписанные вдоль и поперек, они представляли собой определенную ценность для автора. – Только такой полоумный невротик, как Мастерс, мог придумать подобное и вдобавок оповестить об этом весь земной шар. Волкеру не свойственна такая безвкусица. Как он, кстати?
– Мои источники сообщают, что никаких действий он пока не предпринимал, – старик откинулся на спинку стула и сложил морщинистые руки на коленях. В нем тоже нуждались, но он оставался верен легитимному правителю. – Нашего человека на посту Министра внутренней безопасности сместили. Как и многих других.