Стоглавый Мо, хорошо, что я вчера не повелся на ее заигрывания! Значит, придется драться…
Я повернулся к ребятам, посмотрел в их глаза и выругался:
– Сука, Сибил!
Вампирша нагло расхохоталась мне в лицо:
– Тебе что-то не нравится?
Еще бы понравилось, если из моих парней осталось не больше трех человек! У остальных глаза приобрели прозрачный голубой цвет, и вместо зрачка в них висела кляксой первая буква имени дочки старика. Эта дрянь сделала из моих парней кровососов!
Хохот вампирши оборвался так же внезапно, как и начался. Мой меч сверкнул, прочертил дугу, и голова мерзкого создания отлетела в угол, разбрызгивая каплями чуждую кровь. Свора упырей тут же взвыла и кинулась на уцелевших людей.
Держались мы с ребятами хорошо, встали в круговую оборону и защищали спины друг друга до тех пор, пока пара тварей не подобралась к нам сверху, по потолку. Я вскинул меч и успел пронзить сердце кровососа, а вот у Дирка реакция всегда была так себе, он закрыться не успел. В следующее мгновение нас растащило по разным углам, и я понял – союзников у меня не осталось! Тела парней мгновенно исчезли под кучей навалившихся на них монстров, а вот мое… В груди затлел знакомый огонек преображения, мышцы на секунду свело судорогой, и вампиры застыли на месте, словно наткнулись на невидимую стену. Теперь на их оскаленных мордах читались ужас и страх, от которых обычный человек навалил бы в штаны. Желудок нежити намного крепче, но удержаться от воя и эти твари не смогли. У кровососов в головах даже не мелькнуло мысли о побеге!
Так было всегда: наступал момент, и я превращался в нечто вызывающее панический страх у всех разумных существ! Словно будущие трупы знали, что избавления не будет – попытки защититься больше походили на агонию обреченных, тщетно силящихся спасти свои шкуры. Но на бегство редко кто решался: противники мне обычно попадались не робкого десятка. Как и сейчас.
Бывшие товарищи, бывшие напарники, с которыми спешил на встречу с тайным слугой короля, повернули против меня оружие. Я поднял меч и кинулся вперед.
Удар, шаг в сторону, удар… и тело вампира развалилось до грудины. Снова удар. Выбитый у нежити меч отлетел в сторону, а я успел заслониться телом врага от второго противника, и пока клинок вяз в плоти мертвеца, снес обоим упырям головы. Брошенный исподтишка кинжал свистнул у самого уха, чуть не отправив меня к праотцам.
Ах ты, собака шелудивая, мало мы по твоей вине пострадали? Не мог другого места подыскать для встречи?
Влажный хруст, и агент его величества сполз на пол к другим холодным телам. Табуреткой по голове одному, мечом в сердце другому, блок, уход в сторону. Выпад.
Скотина красноглазая, чуть не достал!
Удар, еще удар. Кровосос поскользнулся в луже крови, и, пока выпрямлялся, мой меч пронзил его сердце.
Все. Кажется, все.
Последним в очереди на упокоение оказался старик. Я выдрал из его рук мальчишку, снес уродцу голову и пошел к выходу. Уже на пороге оглянулся.
Поломанная мебель, обезглавленные трупы, лужи густеющей крови. Разруха и смерть – вот что осталось на месте недавно «гостеприимного» постоялого двора. Надо сжечь это змеиное гнездо. Пусть костер станет огненным реквиемом по моим павшим товарищам!
Поставив ребенка на землю в стороне от трактира, я облил дом с четырех сторон маслом, притащил тлеющее поленце из камина и с мрачным удовлетворением посмотрел на занявшееся дерево. Меч в ножны убирать не стал: мало ли кто еще скрывается в недрах дома?
Я стоял, смотрел на поднявшееся до небес пламя и думал о том, что, наверное, все-таки неплохо хоть раз увидеть себя глазами врагов. Все равно придется когда-нибудь узнать, в какое чудовище я превращаюсь. Изменения в моем организме случались только в опасные моменты, когда речь шла о спасении моей драгоценной шкуры, так что на разглядывание времени обычно не было. И даже на ощупывание. Пару раз случились рядом зеркала… Увы – стеклянные. Узнавал я об этом, когда они брызгали во все стороны острым крошевом, царапая незащищенное лицо.
Прошло довольно много лет со времен моего первого преображения, а страшный облик так и остался загадкой: превращаться по желанию я пока не умел. Впрочем, если говорить честно, и не хотел. Я не стремился себя разглядывать: и без зеркал понятно – полный урод! Решил во всем положился на волю случая и судьбы, а они пока не спешили с помощью.
Да и Мо с ним, с этим уродством, раз благодаря ему за мной прочно укрепилась слава жестокого, непревзойденного мастера по выполнению самых зубодробительных поручений его величества. Слава мастера-одиночки, потому что в подобных вылазках, кроме меня, никто не выживал. Правда, на этот раз мне навязали дюжину бравых бойцов, мотивируя сей поступок необходимостью передачи опыта.