Отец…. скорее всего именно ему я и обязан своими странностями, с материнской стороны, вроде бы, страшные легенды ни за кем не тянутся. Да и с фамильных картин на меня взирали обычные, низкорослые, пухленькие предки, главным украшением которых всегда являлся увесистый кошелек и способность к коммерции, что немного странно для дворян. Моя мать не выбивалась из общего строя: кругленькая девушка с пышной грудью и мечтательными, томными как у коровы, глазами. Видно именно склонность грезить наяву и привела ее к такому плачевному финалу. Я же вырос достаточно высоким, худощавым и гибким, как хлыст. Волосы, черные, как у матери, глаза темно серые, кожа смуглая — это вероятно от отца. В общем — внешность, как внешность, не урод, но и не красавец. Выдающимися умственными способностями тоже не блистал, занимался всегда спустя рукава, особенно если это касалось религиозных трактатов.
Энтузиазм у меня вызывало только военное дело, коему я и предавался с великой радостью, благо у дяди имелась собственная дружина. Без нее жизнь в приграничье не стоила бы и ломаного гроша, так что к пятнадцати годам я не сильно отличался от остальных отпрысков нашего дворянства, пока судьба не занесла меня к вдовушке на сеновал.
Странную смерть женщины дяде удалось замять, а источник неприятности срочно услали жить в столицу, подальше от родного гнезда и его обитателей (у меня хватило ума рассказать правду). Впрочем, надо быть справедливым, без средств к существованию меня не оставили, высылая с оказией ровно столько, чтобы наследник не оказался на улице и не сдох от голода, но за это я на дядю не в обиде. Такой резкий переход от домашней обеспеченной жизни к суровой действительности быстро убил во мне инфантильного лопуха и научил зарабатывать деньги.
Сначала мне платили за уроки искусства владения мечом, в пятнадцать лет я слыл уже мастером, потом — как телохранителю важной персоны, а после одного небольшого происшествия, в котором я отразил нападение шести хорошо обученных убийц — за качественно исполненные личные поручения Его величества. Судя по тому, как быстро мне поступило предложение сменить работу, засланные убийцы состояли на службе у короля.
К слову сказать, моего бывшего хозяина нашли мертвым через месяц, после того, как я от него ушел. Мне его по-своему было жалко, хороший человек, правильный, чем, вероятно, и вызвал недовольство у моего следующего господина.
Как я уже говорил, Фирит V, не самый достойный представитель рода людского. Ну да мне с ним с одной тарелки не есть, переживу как-нибудь и его злобу, и его жадность, и его коварство. Главное — платит исправно, сполна, и на дела, противоречащие моей натуре, не посылает. Чувствует, наверное, что могу спокойно плюнуть на его золото и исчезнуть, так же быстро, как и появился.
В общем, если сделать из моей короткой жизни вывод, живу я не так уж плохо. Многие позавидовали бы, нашлись бы и такие, что пожалели. Один как перст, никто не тревожится, не ждет, не любит. Впрочем, я понимаю, трудно питать нежные чувства к тому, кто сам себя ненавидит, так что, не претендую на чужую привязанность, да и моей никто похвастаться не может. Не человек, волк-одиночка.
Стоило мне только вспомнить серых охотников, как недалеко раздался заливистый вой, прервавший размышления, стая вышла на ночную охоту.
Охота — это хорошо, если она идет не на тебя.
Я остановился, соображая, что делать дальше. Бежать смысла не было, все равно они быстрее, да и не по нутру мне такое решение. Придется сражаться, надо лишь девчонку пристроить в безопасное место. Только где же его найти в ночном лесу? На дерево не посадишь, мала еще, свалится. А вот под дерево….
Я огляделся по сторонам, рядом с дорогой стояла пушистая разлапистая елка, ее колючие ветки опускались до самой земли, образуя укрытие. Сзади елки рос колкий густой терновник, защищая от возможных посягательств с тыла. Я легонько потормошил девочку, она открыла глаза и уставилась на меня, часто моргая, как совенок.
— Надо спрятаться! — коротко приказал я и, осторожно отведя в сторону ветку, сунул ребенка в образовавшуюся щель. Девочка оказалась на диво сообразительной, мышью юркнула вниз и сразу отползла в глубину. Мне даже показалось, что она старается не дышать. Вот и умница!
Не успел я порадоваться уму девчонки, как на дорогу вылетело несколько крупных северных волков. Их светлые пушистые шкуры матово серебрились в свете двух лун, в другое время, обязательно полюбовался бы, но сейчас их красота меня не порадовала.
Животные сделали несколько больших прыжков и остановились, вздыбив холки и низко наклонив широколобые головы.
— Отх-дай! — коротко пролаял вожак.
На мгновение я онемел. Ну, чего угодно можно было ждать от диких зверей, только не властного «Отдай!». А может это вовсе не звери?
Чтобы проверить свои догадки, я так же кротко поинтересовался, — Кого?
— Ди-тя!
Сложно передать человеческую речь неприспособленной для этого звериной глоткой, но животным это удалось. Хотя, если уж быть совсем точными, оборотней сложно назвать животными. Разговор с этими тварями у меня был такой же, как и с вампирами.
Я отвел в сторону свой меч, открывая себя, и с притворной добротой предложил, — Возьми!
Двигались оборотни быстро, гораздо быстрее, чем их лесные братья, но до меня им все равно было далеко. Когда они кинулись на меня всей сворой, я успел шагнуть в сторону и располосовать шею вожака. Вой и рычание огласили ночную тишину, и другие, более мирные звуки, словно свернулись в ракушки, лес настороженно прислушивался, ожидая исхода драки.
Второго волка я рубанул уже в прыжке, он рухнул на землю и забился в предсмертной судороге, оставляя глубокие борозды в мягкой земле. После его гибели справиться с последней парочкой не составило особого труда, даже не потребовалось преображение. Только один противник успел зацепить меня за руку своими клыками, пропоров хорошую куртку, к счастью, до тела он не добрался, иначе пришлось бы срочно бежать до ближайшей ведьмы и проводить очень болезненную процедуру.
Я еще немного постоял, прислушиваясь, а потом пошел рубить головы. Надо было закинуть их подальше от дороги, хорошо бы совсем утопить, но не будешь же рыскать по незнакомому лесу в поисках водоема. Придется просто зашвырнуть подальше, а то ведь это такие твари, нельзя оставлять их вот так, иначе на следующую ночь снова придется встречать гостей.
Пока я отделял волчьи башки от туловищ и скидывал их в общую кучу, застряв у трупа вожака, с которого для начала пришлось снять клепаный ошейник, девчонка выбралась из своего тайника. Я слышал ее возню, но головы не поворачивал, поэтому картина, что я потом увидел, стала для меня полной неожиданностью. Маленький несмышленыш, сопя на весь лес, пытался приставить отрубленную голову одного из оборотней обратно к телу! Не успел я сделать и пары шагов, как случилось нечто, не укладывающееся в мои представления ни об оборотнях, ни о людях, и уж тем более — о детях. Отрубленная голова с хрустом встала на место и приросла прямо на глазах!
Добраться до ребенка раньше ожившего оборотня я никак не успевал, да это и не потребовалось. Зверь с тихим поскуливанием помотал из стороны в сторону приросшей головой, потом поднялся и шатающейся неровной рысью поплелся в лес! Но самое главное, могу поклясться, что теперь это было самое обычное животное!
Против настоящих волков я ничего не имел, поэтому дал оживить оставшихся зверей. Интересно было наблюдать, как срастаются на глазах мышцы и кости, закрываются раны, а в глазах появляется огонек жизни.