— Не бывал, но много слышал от знающих людей, — Билли развернулся к нему лицом. — Если бы не ремонт и не пленных переправить, я бы сюда вообще не пошёл. И Алину бы отговорил… Не нравится мне здесь.
— Слава не греет?
— Да ну её, эту славу, в… болото! — вспылил Билли. — И тебя, Рок, с твоими подковырками тоже! Вот правильно Воробушек сделала, что выбрала для нашей гавани остров подальше от всех этих королей с герцогами. От них и без того одна головная боль, а ежели у них под боком жить — вообще спасайся кто может.
— Билл, — совершенно серьёзно сказала Галка. — Я с тобой согласна на все сто, но политика есть политика. Думаешь, я не знаю, что из себя представляет Версаль? Тоже наслушалась от бывалых людей. И д'Ожерон, покойник, тоже просвещал меня на этот счёт, и Этьен… Короче, гадючник ещё тот, ты прав. Но вот какая загвоздка… Если мы хотим, чтобы Сен-Доменг и дальше оставался нашей гаванью, то мне так или иначе придётся сунуться в версальский серпентарий. А может, и кое-кому из вас. За компанию. Вы ж не бросите меня одну на съедение этим драконам? — тут она позволила себе грустную улыбку.
Граммон ехидно усмехнулся, собираясь, видимо, сказать что-нибудь колкое, но его словам не суждено было прозвучать. В просторную комнату, где с удобством расположились пиратские капитаны, с невероятно важным видом вошёл нарядно одетый тип. Судя по всему, здешний дворецкий.
— Господа, — церемонно поприветствовал он присутствующих. — Его превосходительство адмирал д'Эстре имеет честь пригласить вас на обед.
— О! — воскликнула Галка. — Адмирал здесь?
— Здесь, мадам, — подтвердил дворецкий. — Это его дом. Я провожу вас.
— Обед у адмирала, — тихонечко хихикнул Влад, когда этот важный месье провожал их по коридорам и лестницам. Без экскурсовода тут и впрямь можно было заблудиться. — Не знаю, как вам, а мне почему-то Тортуга вспомнилась.
— А ты как думал? — Джеймс тоже, как и Влад, перешёл на русский язык: слишком много лишних ушей. — Сейчас мы, как и на Тортуге, будем торговаться с властями до седьмого пота насчёт цены добычи и процента их доли. Разница лишь в масштабах события: там речь шла о сотнях тысяч, а сейчас — о десятках миллионов…
…Сорок миллионов ливров. Именно в такой сумме исчислялась пиратская добыча, привезенная из Алжира. А по закону портовый сбор во Франции составлял десять процентов. То есть, четыре миллиона как с куста. Плюс, пришлось «позолотить ручку» нескольким должностным лицам, включая самого адмирала, иначе пиратскую добычу обложили бы ещё и драконовскими налогами. Всё-таки, это не дикая Вест-Индия, а цивилизованная Европа. Но и оставшаяся сумма — тридцать четыре с лишним миллиона — была настолько огромна для флибустьеров, что эта цифра даже мало у кого в голове умещалась. Марсель и Тулон несколько дней стояли на ушах от пиратских гулянок! Местные жители, конечно, частенько бывали свидетелями возвращения матросни из походов, однако по сравнению с гостями из-за океана тутошние морячки оказались просто шпаной. В связи с чем Галке потом пришлось человек пятьдесят вытаскивать из тюрем, куда они по обыкновению загремели за слишком уж буйный загул… Пьер всё-таки нашёл сестру, и даже в Тулон ехать не пришлось: оказалось, она давно замужем за плотником марсельской верфи. Тот не очень-то обрадовался явлению шурина-пирата, но всё же согласился, чтобы Пьер квартировал у них в доме. И старший канонир флота Сен-Доменга на радостях закатил пир на всю улицу… Словом, жизнь шла своим чередом. Галка даже удивлялась, что французские власти почти не вмешиваются в её собственные дела и дела её братвы. И что Версаль ничем пока себя не проявил. Потому она, мысленно крестясь, постаралась форсировать ремонт своих кораблей, повреждённых во время боя с алжирцами, и управилась в десять дней вместо запланированных двух недель. Но…
Как говорится, человек предполагает, Бог располагает, а чёрт всё портит.
— Этого я и боялся.
Джеймс с самым мрачным видом вернул жене письмо. Красивый каллиграфический почерк, гербовая бумага, печать королевской канцелярии. Приглашение от короля Франции. К этой бумаге, между прочим, прилагались четыре кареты, целый штат прислуги и почётный эскорт — личная гвардия его величества! Такое приглашение не игнорируют.
— Эх… — вздохнула Галка. — Накаркала… Придётся ехать.
— Кого ты думаешь взять с собой в качестве свиты? — спросил Джеймс. Он не ждал ничего хорошего.
Галка, немного подумав, ехидно заулыбалась…
4. «Всё могут короли…»
1
Дама в штанах! В высоких сапогах испанского фасона, кожаной длиннополой безрукавке, батистовой мужской рубашке с кружевами. И при оружии. Дама-пиратка. Дама-генерал!.. Добрые марсельцы не рисковали показывать на неё пальцами, когда она проходила по улицам — одна или в сопровождении своих головорезов. Но разговоров теперь будет на год вперёд, это уж точно. Это ж надо — такое диво прикатило! Удивительно: и как её слушаются эти чёртовы разбойники? Они что, провозгласили её своей королевой?.. Марсельцы недоумевали, раздражались. Негодовать пока не было особых причин — подумаешь, пьяные матросы разнесли парочку припортовых кабаков, эка невидаль! — но приятного всё равно было мало. Даром, что пираты прогуливали в тавернах целые состояния, обогащая тем самым добропорядочных подданных его величества. И всё же, когда прошёл слух об отплытии пиратской эскадры, на набережной гуляло подозрительно много народу. Такое событие — и пропустить? Да на тебя самого будут пальцем показывать и похохатывать: мол, проворонил зрелище, которое раз в невесть сколько лет и увидишь!
Пираты Сен-Доменга… Так пираты, или всё-таки флот?
Добрые горожане увидели на пирсе несколько фигур в камзолах военного покроя и в кожаных безрукавках, любимых моряками. Цивильных на этот пирс не пропускали солдаты, поставленные здесь по приказу господина адмирала д'Эстре. Во избежание, так сказать… Потому всё происходившее там казалось любопытным пантомимой. Пиратка в компании своих офицеров. Сейчас сядут в шлюпки и отплывут на свои корабли. После чего на судах выберут якорные канаты, на реях поднимутся посеревшие от штормов паруса, и пираты один за другим покинут рейд… Если бы знали добропорядочные горожане, о чём сейчас говорилось на этом пирсе, мало кому бы после этого спалось спокойно…
— Ну, братцы, с Богом, — в Галкином голосе было маловато оптимизма. Зато грусти — хоть отбавляй. — Удачи вам. Во всём.
— И тебе удачи, Воробушек. Пригодится, — Билли тоже был не очень-то весел.
Влад попрощался молча. «Они ждут меня, — сказал он вчера вечером. — Я бы остался. Съездить в Версаль, пока он ещё только строится, в гости к Людовику Четырнадцатому — это ж просто мечта! Но я не могу. Ты уж прости, Галя». Галка, вначале предложившая Владу столь увлекательную экскурсию, вынуждена была согласиться. Исабель с детьми действительно ждали его, и никакой король, никакой Версаль не могли их заменить. «Ты только пассажира не забудь на борт принять», — Галка позволила себе немножечко иронии. «Какого ещё пассажира?» — «Немца по имени Готфрид Лейбниц». — «Того самого?» — «Того самого, брат…» Герр Лейбниц, получивший от республики Сен-Доменг втрое большее содержание, чем предлагал курфюрст Ганноверский, рискнул сменить климат, и в данный момент находился на борту «Бесстрашного». «Вот Мартин-то обрадуется соотечественнику!..» Но мысль о молодом математике, пока ещё не заслужившем громкого имени, пришла и рассеялась, как утренний туман. Впереди было расставание с людьми и с кораблями, которые она давно и бесповоротно любила. Оттого болела душа, и хотелось повыть на луну, словно бездомная собака…
Добрые марсельцы, прогуливавшиеся поодаль, за караулами, не без удивления наблюдали, как четверо на пирсе — и в их числе дама-пиратка — обнялись, будто родные. После чего трое мужчин сели в шлюпки, а дама и ещё несколько месье… остались на пирсе! Вот это да! Только этого ещё не хватало!.. Нет, не к добру это. Ох, не к добру…
«Скоро будет уже восемь лет, как мы с Владом тут находимся — а в каретах поездить не довелось. Как-то всё на кораблях да на шлюпках. Ну, что ж, теперь придётся восполнять этот пробел».
Сопровождение четырёх добротных, и в то же время достаточно роскошных карет поручили не кому-нибудь, а капитан-лейтенанту второй роты королевских мушкетёров господину де Жовелю! Если учесть, что капитаном этой роты числился сам король, то гостям Франции, выходит, была оказана большая честь… Доблестный капитан явно был не в восторге от того, какую милую компанию ему приказали сопровождать. Пираты. Во главе со своей адмиральшей, чёрт её дери. Она что, нарочно подобрала в это путешествие самые гнусные рожи, какие только нашла в Вест-Индии? Приличнее всех выглядел один лишь её муж-англичанин. А манеры! Чёрт побери, так ведёт себя матросня в портовых кабаках, а не гости его величества! Пока в пути, ещё ничего. Сидят по каретам и клюют носами от скуки. Но что творилось в гостиницах, где кортеж останавливался на ночь — никаких приличных слов для описания у господина капитана просто не находилось. А неприличные он благоразумно держал при себе. Ну, ладно — пиратка и её муж благопристойно уединялись на ночь в своей комнате. Обоих юнг, прихваченных с собой в качестве пажей, в приказном порядке отправляли спать, приставив к ним в виде караула дикаря-индейца. Но от кутежей так называемой свиты становились на уши все близлежащие кварталы! Самое смешное, что заправилой этих безобразий выступал не безродный пиратский капитан со шрамом через всё лицо (вот уж рожа так рожа!), не длинноволосый боцман со смуглой физиономией вест-индского варвара, а настоящий французский шевалье, зачем-то решивший перейти на службу заморской республике. А хуже всего было то, что многие из господ мушкетёров изволили принимать живейшее участие в этих гулянках. Братание «морских волков» с «сухопутными крысами» они затеяли, видите ли… Словом, весело было всем, кроме господина капитан-лейтенанта. Ведь не у кого-нибудь, а именно у него должна болеть голова о том, как улаживать с местными властями последствия пиратских выходок. Потому, когда на девятый день путешествия кортеж благополучно въехал в Париж, господин де Жовель вздохнул с немалым облегчением. И поклялся заказать благодарственную мессу, если его не обяжут сопровождать пиратов на обратном пути в Марсель.