— Сейчас ты делаешь все правильно, сынок, — сказал он. — Однако это потому, что лошадь готова, и как раз для тебя подходящая. А вообще, когда седлаешь коня, особенно которого в первый раз видишь, надо его сперва привязать. Откуда тебе знать, что он будет стоять спокойно? Потом ты его осматриваешь. Хорошо ли почищен, нет ли мозолей, потертостей? Неухоженная лошадь под седлом раздражительна, и может тебя подвести. Копыта следует проверить — вдруг камушки застряли? Ну и просто поухаживать за незнакомым животным неплохо для начала. Угостить чем, гриву расчесать, хвост. Ты ведь, когда на какую девку глаз положишь, сперва ухаживаешь за ней, и уж потом — хе-хе! — пытаешься взобраться на нее. Вот и с лошадьми так же поступай — соображаешь?
Я ответил, что да, и поблагодарил конюха за добрые советы. И далее действовал по его рекомендациям. Потник положить чуть выше, чем необходимо, а затем стянуть назад, чтоб волос на шкуре под ним лег ровно. Закинуть подпругу и стремя с правой стороны на седло, и положить седло на лошадь. Проверить, правильно ли положил. Затянуть подпругу — не сразу, а постепенно. Поводить коня немного и проверить, не ослабла ли подпруга: некоторые лошади, сволочи, специально надуваются при седлании, чтобы потом дышать было легче. Пристегнуть нагрудник…
К концу процедуры у меня чуть не поехала крыша от попыток вникнуть во все премудрости. Когда на воле окажусь, буду красть с утра уже оседланных лошадей и отпускать вечером.
И вот наконец я продел ногу в стремя и взгромоздился на коня. С тем же примерно чувством, с каким ложился в постель с девушкой после ухаживания, то есть со скрытым торжеством. Впрочем, ни с одной девушкой у меня не бывало столько заморочек, страхов и неуверенности. А еще я не терзался мыслями, что уже в постели девушка вдруг сбросит меня с себя и начнет лягаться, потому что у нее плохо расчесан хвост.
В итоге пришлось применить к себе любимое заклинание. И чего, спрашивается, я распсиховался? Понятно, чего: с животными общаться не привык. Отродясь не было у меня ни собаки, ни кошки, ни разнесчастного хомячка — не говоря о лошади. Но справился же! Конюх похвалил — сказал, что все правильно сделано. Система порадовала новым навыком. А если продолжать аналогии, то подо мной не девушка, а дедушка. Он слишком старый, чтоб вот так сразу поднимать бунт против всадника. И слишком умный и опытный, чтобы тратить на глупости остатки жизненной силы. Пойдет что не так — и без взбрыков даст мне понять это. Всхрапыванием там, недовольным поматыванием головой… А хороший был конь когда-то. По нему видно.
Успокоившись, я осмотрелся с высоты седла. Отдельные рекруты поглупее выглядели радостно-возбужденными, остальные настроились мрачно. И то сказать: наш поход против вендиго казался чистой воды авантюрой. Из шестидесяти человек в реальных схватках ранее участвовали от силы пятнадцать. Больше трети состава влито только что, даже на плацу потренироваться вместе не успели. Мага с нами не послали ни одного. Я такой, с позволения сказать, воинской части истребление бродячих псов не доверил бы. Однако Креппер сохранял спокойствие. Впрочем, лично ему беспокоиться при его хороших доспехах и сорок восьмом уровне не о чем. Вендиго редко поднимаются выше двадцатого, и оружие у них самое примитивное.
Отряд выехал с Треугольной площади и растянулся по улице, ведущей к Южным военным воротам. Чтобы попасть с дороги за ними на Ревский тракт, предстояло сделать крюк. Но Креппер, почувствовав настроения в сотне, не решился прогнать нас сквозь Навозные ворота, через которые крестьяне вывозили дерьмо из Драконьего Гнезда, хоть так и было прямее. Он сегодня вообще проявлял благоразумие. Например, нахлобучил на голову шлем, который обычно не носил.
Цоканье подкованных конских копыт по булыжной мостовой эхом отдавалось от стен домов. Позади громыхали телеги. Издалека заслышавшие шум горожане предпочитали пережидать проезд отряда в подворотнях, переулках и дверных нишах поглубже.
Стража Южных военных ворот отсалютовала нам неуверенно. Тем не менее от насмешек воздержалась. Представляю, что было бы на Навозных воротах.
Сразу за городом, прямо к его стенам прилепилась деревушка дворов в пятьдесят. Дальше тоже шли деревни в окружении полей, садов и аккуратных лесочков, похожих на парки. Крестьяне тут всю траву выкашивают, пояснил Скип, бывший как раз здешним жителем. И весь валежник собирают, и обрезают сухие ветки. Выгодно: бесплатное топливо, и меньше шансов, что у тебя под боком заведется нечисть. Не любит она мест, за которыми следят, и светлых лесов. Ей что помрачнее подавай, с буреломом, труднопроходимое.
Мощеная дорога кончилась километрах в пяти за городом, и одновременно с ней — вся прилизанная пастораль. Причем сразу. Дальше как раз и потянулось «что помрачнее». Ревский тракт оказался разбитой грунтовкой, за состоянием которой следили только те, кто по ней ездил. А они ограничивались подкладыванием хвороста и камней в колеи, когда в дожди требовалось вытащить телеги из непролазной грязи. И деревни по обе стороны тракта были такими же — грязными, неухоженными, с хмурыми и неприветливыми жителями. Из идиллического Средневековья мы без перехода попали в чернушно-трэшевое, словно вокруг декорации сменили. Другая локация — другая обстановка… Или я ошибаюсь?.. Нет, не может быть, чтобы во Вселенной Дагора спустя тысячи лет после ее возникновения все еще существовали локации в обычном понимании. Скорее, Ревский тракт с прилегающими территориями просто находится вне зоны прямого контроля герцога и его придворных магов. Когда сбегу, надо держаться как раз таких мест.
Промеж деревень возвышались баронские замки, на каждый из которых хотелось повесить табличку «Разбойничье гнездо». Однако я все еще от души наслаждался поездкой, машинально отмечая, какой же чистый здесь воздух. Как ярко светит солнце. Какой насыщенной голубизны небо…
— Выпрямись, солдат! — произнес вдруг ворчливо-недовольный баритон в моей голове. — И сядь как следует. Болтаешься в седле будто мешок с говном. Думаешь, мне легко тебя возить подобным образом?
Не сразу до меня дошло, что голос принадлежит коню, на котором я ехал. Мама моя, здесь кони разговаривают!
— Не все, — успокоил меня конь. — А только продвинутые. Я продвинутый — когда-то был элитным боевым жеребцом, теперь за штатом. Все, что остается таким как я, — возить телеги. А в промежутках катать таких как ты. И при этом еще заботиться, чтоб они не свалились и не сломали себе шеи.
— Прошу прощения за неправильную посадку, — сказал-подумал я. — А не подскажете ли, глубокоуважаемый конь, как принять правильную?
— Отчего ж не подсказать? Подскажу. Тем паче что это в первую очередь мне на пользу. Слушай…
Следующие полтора часа конь подробнейшим образом объяснял мне, как грамотно ездить шагом, рысью, галопом. Когда привставать в седле и на какую ногу делать упор при ударах разным оружием в бою. Чем следует кормить хорошую лошадь и с какой периодичностью. В общем, старательно занимался моим образованием.
— Благодарю за науку, — с чувством сказал я по окончании лекции. — А не могу ли я узнать ваше имя?
— Можно на ты, — милостиво разрешил конь. — Возницы и конюхи кличут меня то Люцем, то Лютиком, то еще как-нибудь по своему вкусу, за что я им премного благодарен. Мне было бы слишком грустно, называй они меня настоящим именем. С ним связано слишком много воспоминаний о годах моей боевой молодости и зрелости, которых уже не вернуть. Лошадям доступно омоложение, и даже достижение бессмертия, но только в том случае, если их хозяева живы и заботятся о них. А мой хозяин погиб. Я доволен уже тем, что пригодился в обозе, и могу изредка ходить под седлом, как вот сейчас.
— Люц — неплохое имя, — сказал я. — Но оно мне ничего не говорит. А называть тебя Лютиком у меня язык не повернется. Это кличка для глуповатого деревенского мерина, не для тебя.