***
…Коллапс наступил быстро. Поразительно, как быстро, после достаточно долго царившей в стране стабильности. Хотя это была странная "стабильность". Страна доедала советское наследство, мало производила, еще меньше строила. Медленно но неуклонно теряла позиции высокотехнологичной индустриально развитой державы. Но зато доила, доила, и доила из своих недр газ и нефть, и продавала, продавала его за рубеж, словно поставив целью высосать все до конца и ничего не оставить потомкам. Распродажа недр позволяла жить сытно. Элита жировала, не зная куда девать деньги, из бюджета воровали беспримерно, но даже остатков дотекающих до низов, хватало для сытости. Заводов строилось мало, не считая иностранных отверточных сборок, зато сети продуктовых гипермаркетов росли как на дрожжах. Падало качество образования, но росло количество гламура на квадратный сантиметр телеэкрана. СМИ оперативно держали население в курсе важнейших новостей: – помирилась ли с молодым мужем престарелая примадонна попсы? На сколько килограмм еще поправился самый крупный на земле кот, проживающий в Австралии? Сколько лет австрийский маньяк-педофил шворил собственную дочку, пряча её от соседей в подвале?.. Успехи в спорте были все скромнее, но зарплаты у профессиональных спортсменов все больше. Страна уверенно обходила многих конкурентов по количеству долларовых миллионеров, но сползала все ниже по продолжительности жизни населения. Коррупция была тотальной, всеобъемлющей. Президент на совещаниях сурово хмуря брови под телекамеру, давал поручение – коррупцию искоренить! Кибинет минстров истово лупал глазами, и чеканил – есть искоренить! Но коррупция отчего-то не искоренялась. Тогда президент еще более сурово, а кабинет министров еше более истово… Так продолжалось годами. Свои во власти берегли своих. Дилетанты сидели на самых ответственных постах. Своему поручали какой-нибудь проект, в который вбабахивались миллиарды. А когда проект прогорал, мягко журили, и переводили на другой проект, еще более денежный. Росла информатизация и компьютеризация бюрократического аппарата, но количество чиновников отчего-то только неуклонно росло. Простой человек был свободен, и на эту свободу не мог покуситься никто. Особенно сильна была свобода слова, ей можно было наслаждаться во всю мощь, ругая кого угодно, от министра до президента. Свобода была прекрасна, до тех пор пока простой человек не заболевал, или не попадался на пути кому-то из свободных покрупнее его. Вот тогда простому человеку его свобода становилась поперек горла.
Режим кормил народ. Особенно хорошо в крупных городах, а что происходило в мелких, мало кого интересовало. Народ медленно тупел и вымирал, но вымирал сыто, ярко, и даже как-то празднично. Режим кормил народ, и давал ему бухтеть свободой слова в свое удовольствие. Но почему-то режим никак не мог заслужить народную благодарность. То ли народ по извечной русской тяге к справедливости раздражал уровень воровства в верхах. То ли народ смутно чувствовал что нынешняя стабильность, похожая на сонную благость пивного алкоголика, – это время украденное у будущего. Благодарности не было. Режим в попытках добыть народную лояльность пытался заставить народ сравнивать. Для этого на государственные деньги режим снимал сотни фильмов и передач о том, как все ужасно было при прошлом, красном режиме. В этих фильмах и передачах краснозвездные упыри с дегенеративными рожами, миллионами гноили людей в лагерях, насиловали всех без разбору, и расстреливали из пулеметов, иногда проделывая первое второе и третье одновременно. То ли фильмы были с вывертом, то ли с вывертом был народ, но эффект от агитации почему-то получался строго обратный, – давно умерший хозяин красной страны неуклонно набирал популярность, добро улыбался в густые усы с плакатов, пыхал трубочным дымом с детских тетрадей, и поглядывал лукавыми грузинскими очами с автобусов в праздники дня победы. Но при этом…
Народ не любил нынешний режим но все же он его сравнивал. Сравнивал с тотальной разрухой, голодом и разгульным бандитизмом начала 90х. И, сравнив, терпел. Президент подновленный ботаксом, и вся его вертикаль власти, были чем-то вроде постылой нелюбимой жены. Недостатки который вроде очевидны, но ведь… худо бедно кормит, худо-бедно греет постель. А сменить, – будет ли новая лучше? Режим эту точу зрения педалировал и поддерживал всемерно – была создана оппозиция по принципу "цирк уродов". Глядя на которую перед каждыми выборами народ крестился, и думал: – "нет уж, лучше прежний чем вот такие мурла у кормила, – в стране слепых и одноглазый король". Постылый президент побеждал. Иногда впрочем постылому президенту давали отдохнуть, на его место запускали такого феерического идиота, что народ опять же проникался к прошлому симпатией. И трудно было обвинять народ, переживший девяностые, что он держится за стабильность, куда бы она не вела. За стабильность, платой за которую будет гибель их собственных детей… Неприятные и опасные решения всегда хочется оттянуть. Но время шло неумолимо. И за пределами страны первые игроки готовились серьезно перетряхнуть мир, чтобы и в новых условиях сохранить свои привычные ведущие места.
Большая и сильная Россия была никому не нужна. Наоборот, – нежелательна и опасна. Самым милым вариантом было бы иметь на месте России несколько среднеразмерных государств с написанной для каждого из них древней десятитысячелетней историей, взаимных угнетений и обид. Эти наследники древних претензий, которые постоянно грызлась бы друг с другом и бегали за "справедливостью" к мировому имперскому гегемону, как некогда удельные князьки бегали в Орду. Россию нужно было добивать, и ключами к её падению было все две трехбуквенных абривеатуры: – ВТО и ПРО. Всемирная Торговая Организация, после того как Россия в неё вступила, в кратчайшие сроки добила остатки российских производств, как технических так и продовольственных. После этого оставалось только перекрыть на совсем небольшое время поставки продовольствия в Россию из-за рубежа. И Россия, теперь уже зависимая от них полностью, сперва скорчилась в муках голода, а потом выплеснулась на улицы. Никто из силовиков не хотел драться со своим народом за постылевшую власть, как она – власть – ни призывала всех сплотиться в охране результатов ограбления народа. Режим кончился буквально за несколько ночей.
Теперь пришел черед растаскивать лишившуюся централизованного управления страну. Для этого нужно было только грамотно разыграть давно подготовленную националистическую карту. Улицы захлестнули националисты под флагами всех мастей. Держава расходилась в лоскуты. В центре, овеваясь черно-желто-белым флагом, под лозунгами "хватит кормить нацменов" и "Россия для русских", оформлялась независимая "Центророссия", примерно в границах древней Московии. На окраинах наоборот, радостно сбрасывали "вековое имперское ярмо". Польша со слезами умиления готовилась принять под крыло блудные литовские и белорусские земли. С севера крепла нерушимая угро-финская дружба, и великая Финляндия прирастала за счет карелов и меря, совместно с Эстонией окончательно перекрывая Балтику. Сибирская республика вставала на дыбы, как и медведь на её флаге. И Дальневосточная Республика поднималсь, обретая кровь и плоть. О еще меньших деятелях, вроде бегавших по Санкт-Петербургу ингермаландцах, которые грезили свободной экономической Северной Пальмирой, и о многих других, можно и не упоминать. Всем этим новым образованиям предстояло наконец вдохнуть воздух свободы и независимости ото всех… кроме, естественно, нового хозяина.