— Он хотел убить тебя? Отсюда шрам?
— Да.
— Понятно.
Санса видела, что сестра ей не верила, но откровенничать, рассказывая о том, что она пережила — не собиралась:
— Я хочу всё забыть. И никогда больше не вспоминать.
— Да. Конечно…
Развернувшись, Санса устремилась в след за Пэт.
«Я хочу всё забыть. И никогда больше не вспоминать» — легко сказать. Но она никогда не забудет. Никогда. Перед её глазами встали каменные стены и пол с соломенным тюфяком, помои, которые им давали вместо еды и дотракийцы, прилюдно удовлетворяющие свои потребности. И Сандор, кормящий её с ложки — единственное, что позволили ему сохранить тюремщики. Его грубые, неуклюжие руки, перевязывающие её рану, его ругань, на которую она совсем не обращала внимания, и его неловкость, и смущение от вырывавшихся грязных слов. Тепло его тела, так осторожно и целомудренно прижимавшегося к её телу, чтобы она не замёрзла и не простудилась от сырости и холода, царивших в их тесной тюрьме. Его предупредительность и тактичность, которой остальным следовало бы поучиться. А теперь его нет, и не будет. А они ещё хотели его сжечь! А он так боялся огня. Сандор ничего не боялся — ничего, кроме огня. Она не могла им этого позволить. Просто не могла…
Догнав Пэт почти у чёрного хода, Санса взяла её за руку:
— Ты одна? Или с тобой ещё кто?
— Из наших — одна. Но я живу с Нилом и Аникой.
«Из наших» — нет больше никаких наших! Нет, не было и не будет!
— Это твои друзья? — уточнила Санса, не желая слушать про «наших».
— Да.
— Тогда нехорошо, что ты поешь, а они — нет. Давай, я дам тебе еды с собой?
— О, ты добрая! А можно? Ругаться не будут?
— Нет. Королева Севера разрешила. Ты ведь слышала.
— Хорошо, что ты с ней подружилась!
— Да хорошо.
— Ты с ней уедешь?
— Да. Скорее всего, — завтра.
— А-а-а, — протянула Пэт, которая, похоже, не рассчитывала на столь быстрое расставание.
Оставив девочку у входа, Санса прошла на кухню. По её распоряжению быстро был собран мешок «для бедных», в который положили хлеб, немного вяленого мяса и остатки запечённой утки. Отдавая всё это Пэт, Санса тихо проговорила:
— Дотракийцы больше не вернутся. В Речных Землях, как и раньше, будет мир. Лорд Талли об этом позаботится.
— Я верю тебе! — голос Пэт звенел от радости. Потянувшись, она коснулась руки Сансы своей маленькой ладонью. — Я рада, что ты жива.
— И я, я тоже рада.., — прошептала Санса. Детские пальчики, задержавшиеся на миг на её руке, напомнили ей совсем другого человека. Глядя, как в снежной пелене тает, исчезая, маленькая фигурка в мешковатой одежде, она вспомнила другую фигуру, что точно таким же тёмным, одиноким пятном, выделявшимся на фоне дверного проёма, иногда являлась ей во снах…
Поняв, что она замерзает, Арья тоже решила вернуться в дом. Встреча с девочкой её и позабавила, и огорчила одновременно.
Санса явно что-то не договаривала, а что именно — расспрашивать у Арьи язык не повернулся. А ещё ей вновь напомнили, что помимо неё, Арьи, у Тайвина есть и другая семья — Тирион и Джейме. И карлик по-прежнему муж Сансы, чтобы кто не говорил.
Пройдя по коридору, Арья обогнула комнату, в которой полным ходом обсуждался план предстоящей компании, и поднялась наверх. Сейчас, после снежной пелены, их с Тайвином покои показались ей тёплыми и уютными. В камине весело трещали дрова. На столике стояла корзинка с булочками и горячий травяной чай, которые она велела подать к своему возвращению. Андорра за всем проследила и, должно быть, уже дарила ласки Тибальду в каком-нибудь закутке.
Сняв плащ, Арья скинула сапожки и устроилась в кресле у огня. Книга, которую она ещё вчера вытащила из дорожного сундука, была увлекательной и рассказывала о любимой ею Висенье. Через какое-то время Арье стало душно, и она переместилась к окну, захватив с собой шаль. Слегка приоткрыв створку, она впустила в комнату струю свежего, морозного воздуха.
Сад, раскинувшийся под окнами, утопал в снегу. Ленивые хлопья, кружась, опускались с небес, укутывая всё ажурным покрывалом.
Потянувшись, Арья захватила пригоршню невесомой пушистости. Воздушная горка медленно оседала, растекаясь каплями по её ладони. Раньше она думала, что такой ласковый и мягкий снег бывает только дома. Оказывается — нет. А вот за Стеной снег был немного другим — иногда колючим, словно иголки, а, иногда напоминал пух от одуванчиков.
Отерев руку о штаны, Арья присела на подоконник и упёрлась лбом в стекло, наблюдая за танцем снежинок. Задувавший снаружи ветер приятно холодил кожу. Тепло, идущее от камина, не давало замёрзнуть.
Похоже, тем, кто заседал внизу, тоже стало жарко — голоса зазвучали громче, словно и там открыли окна.
— … У Бринденна Талли не менее семи тысяч людей.
— Тогда этот вопрос можно считать решённым.
— Когда он будет?
— Завтра…
Среди говоривших Арья узнала Тайвина и Рендила Тарли. Третий голос, сообщивший о приезде брата её деда, ей был не знаком.
Го́вор, долетавший снизу, стал менее стройным. Сдвинулись стулья, послышались шаги — совет закончен, поняла Арья. Все расходятся. Может, придёт Тайвин, и они пообедают вместе. Или он просто спросит, как у неё дела. Поцелует, а потом снова уйдёт.
— Останься, — вновь послышалось снизу. Арья безошибочно узнала голос мужа. В повисшей тишине какое-то время не было слышно ни звука. Потом прозвучало короткое:
— Зачем?
Вторым говорившим был Джейме. Голос Тайвина был напряжён, его сына — излишне спокоен, даже равнодушен.
— Это твоё последнее слово?
— Да.
— Джейме…
— Отец, я не передумаю.
— Ты — мой наследник!
— У тебя скоро будут другие. Арья родит тебе сыновей и дочерей.
— Это ничего не значит!
— Значит. Ещё как значит. Посмотри на себя и на меня. Сколько лет ты себе дашь? Пятьдесят? Сорок? Тридцать? Или и того меньше? Можешь не отвечать. Все видят то же, что и я. Магия сделала тебя вновь молодым и полным сил. А я как был, так и остался калекой. Калекой, который старше собственного отца.
— Никто не знает, какой срок у этого дара богов. Может быть, он закончится завтра!
— Или через пятьдесят лет. И к тому времени твой наследник, если им буду я, уже сам обретёт покой.
— И поэтому ты решил уехать в Эссос?
— Если понадобится, то и в Валирию. Есть шанс, что дядя Герион жив, и я хочу его найти.
— Его уже искали.
— Я́ не искал.
— Джейме, ты мне нужен здесь!
— Не нужен, отец. У тебя есть дядя Киван, молодая жена. Старки и Талли теперь горой стоят за Ланнистеров.
— Твоя ирония неуместна! Или… дело в Арье? Что не так? Ведь Вы раньше ладили!
— Ты ошибаешься. Я рад за тебя. И за неё. Вы подходите друг другу.
— Значит, уезжаешь…
— Да…
Внизу уже давно наступила тишина, а Арья всё ещё сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу. За окном снежинки всё так же продолжали свой танец. Подавшись вперёд, она выглянула наружу. На скрип петель кто-то, стоявший внизу, поднял голову. Слетевший капюшон обнажил белёсую макушку Бриенны Тарт. Запрокинув голову, Тартская Дева посмотрела на неё странно блестевшими глазами. Она всё слышала, поняла Арья…
====== Глава 2.53. ======
Замо́к в двери надсадно скрипнул и поддался. «Надо бы смазать», — подумал Варис. Впрочем, в этом уже не было необходимости. Войдя в камеру, он остановился, привыкая к полумраку. Тусклый вечерний свет, льющийся из окна под потолком, освещал каменные стены, пол, грубо сколоченную деревянную кровать и узника на ней.
Шагнув вперёд, Варис поставил на стол корзину, наполненную до краёв едой, и штоф с водой. Пустым ведром заменил то, что служило заключенному нужником. Морщась от неприятного запаха, выставил его за дверь.
Всё это время заключённый не проронил ни слова. Обычно он говорил хоть что-нибудь. Но сегодня молчал. Присев рядом с ним на жёсткую кровать, Варис уставился на противоположную стену, на которой чем-то острым были процарапаны вертикальные линии — группами по семь штук. Каждая семёрка была перечеркнута. И так, казалось, до бесконечности. Хвост этой вереницы дней, сплетённых в недели и месяцы, терялся в тёмном углу.