Гости и дамы двигались, как в первом действии, с тою лишь разницею, что руками они проделывали больше фигур, нежели ногами. Они описывали ими плавные жесты в воздухе, напоминавшие взмах крылом. Все казались сильно удрученными. В углу на корточках сидели оба друга убитого с уныло-неподвижным видом. Но вот в толпу гостей ворвался человек с обыкновенными резкими движениями. Он был в черном пиджаке и штанах в полоску. На голове у него красовалось нечто вроде панамы. Он шнырял из угла в угол и на все смотрел самыми изумленными глазами, открытыми, насколько это дозволяли веки. Во все глаза смотрел он и на нас, на зрителей. Движения его были быстры и необдуманны. Несколько доброжелателей тотчас же, с трех сторон, устремились к шныряющему незнакомцу. Вероятно, он чужой в этой стране? Да, чужой и попал совершенно случайно, по одной из этих дорожек, и не знает теперь, как отсюда выбраться. Ему охотно покажут, как выбраться, но дают совет не смотреть никому в глаза. Почему? Потому что здесь такое правило, и он сделает лучше, если послушается. Но это нелепо, он хочет смотреть всем в глаза, он не сделал ничего дурного! Почему все от него отворачиваются? Доброжелатели грустно качают головами и советуют ему подчиниться общему правилу, — для своей же пользы. Шныряющий незнакомец немного напуган и немного раздосадован. Он нетерпеливо пожал плечами и, отойдя, прислонился к одной из колонн. Ему, видимо, не хотелось слушаться, но не хватало храбрости ослушаться. Он опускал глаза в землю, водил их по сторонам, но время от времени вскидывал и встречался взглядом с гуляющими.
Но вот слева вышла старуха, опираясь на палку, и прошла направо, мимо гостей. Она шла очень медленно и была перегнута от старости почти под прямой угол. Голова ее подбородком упиралась в набалдашник палки. Старуха была в сером тряпье, пятнистом на подоле, голова ее была повязана платком. Никто из гуляющих ее не заметил и не увидел. Когда она дошла до шныряющего незнакомца, тот нечаянно поднял глаза и посмотрел прямо на нее. Тогда старуха обернула свое лицо, и взгляды их встретились. Она была очень старая, испещренная морщинами; черная линия рта тянулась у нее от одного уха до другого. Поглядев на незнакомца, она двинулась дальше и остановилась в правом углу, опустив голову на палку.
Шныряющий незнакомец страшно испугался. Он знаком подозвал к себе доброжелателей и зашептал им на ухо, что нашел убийцу. Этот убийца — старуха. Вот она стоит там в углу. Стоит только обернуться, и все они ее увидят. Но почему они не оборачиваются? Почему они ее не хватают, пока она не успела уйти? Доброжелатели скосили глаза и натянутым тоном отвечают, что ничего не слышат. Решительно ничего не понимают в его словах. Не знают, чего, собственно, он хочет. Один за другим, пряча руки за спину, они отходят от него в глубь комнаты. Но вот один доброжелатель возвращается, закрывает глаза и шепчет шныряющему незнакомцу:
— Не показывайте вида, что вы узнали… Иначе — погибель!
Сказав это, доброжелатель бросился в толпу. Незнакомец стоит некоторое время неподвижно, весь — олицетворенный ужас. Он бормочет про себя, что ничего не знает и знать не хочет, а только ищет, какая дорога ведет из этой страны. Он совершенно не любит мешаться в чужие истории… Но тут, опасливо озираясь и стараясь убедиться, что про него уже забыли, он снова встречается глазами со старухой. Она стоит и глядит на него в упор. Незнакомец подавлен. Занавес сдвигается.
— А знатная старуха вышла из Ястребцова! И рот-то, рот! Чем они намалевали?
— Дали Маруше роль, чтоб ни слова не говорить. Хоть бы этой женой сделали, а то просто «дамой», — могли бы и без нее обойтись.
Таковы были первые реплики Зарубина и Варвары Ильинишны. Но им не суждено было продолжаться, ибо третье действие сразу последовало за вторым.
Декорации на этот раз не изменились, только в пространстве между колоннами стоит стол трибунала. К судьям тащат шныряющего незнакомца, он сопротивляется. Наконец, запыхавшись и делая растерянные движения, он подходит к столу. Правда ли, что он мутил население этой страны необдуманными россказнями? Неправда! Никаких россказней он себе не позволил. Он забрел в эти места нечаянно и не может найти обратной дороги. Два сплетника высовываются из толпы: нет, нет, он толковал про убийство! Он останавливал жителей этой страны и внушал им странные мысли! Шныряющий незнакомец делает гримасу, точно собирается укусить их. Лицо его дергается. Он переступает с ноги на ногу: