Бывшие пассажиры поезда столпились возле закрытых дверей. Ключник-без-лица снял печать, впуская людей в большую комнату с чёрным потолком и стенами. Почти вся поверхность пола была залита пламенем, оставляя только узкие проходы по периметру. Огненные язычки подпрыгивали, взвивались, заступали на каменные дорожки, по которым начали расходиться люди.
Как же много здесь скопилось ярости! Казалось, её не вместить в тех, кто собрался в комнате. Даже если наполнить каждого доверху.
— Ешьте, — громко распорядился Сет, оказавшийся по правую руку.
И чего он только командует? Как и остальные, Дрейк знал, что нужно делать.
— Сами знаем, чего раскомандовался? — немедленно озвучил он мысль.
— Все всё знают, а потом… — глухо проговорил Сет и первым зачерпнул пригоршню огня.
Дрейк отвернулся, опустился на колени перед злым беснующимся пламенем. Погрузил ладони в рыжую ярость и поднял на руках столько, сколько смог вырвать из горящего месива.
Ел он быстро, глотая горсть за горстью.
Внутри всё клокотало. С каждым огненным куском Дрейк всё сильнее ощущал, как дрожат руки, как до ломоты в зубах сжимаются челюсти. А ещё он почти физически чувствовал исходящее от людей напряжение, их едва сдерживаемое желание наброситься не на огонь, а на соседа.
Главное — суметь остановиться. Съесть столько, сколько сможешь, но не больше. Не справишься — ошибку всегда расхлёбывать другим.
Словно в отместку за эти мысли рядом кто-то взвыл. Кажется, там была молодая женщина в клетчатом платье? Уже неважно. Не рассчитала, и огонь прорвался сквозь неё, охватив тело, точно пропитанную керосином тряпку. Женщина сгорела стремительно, вобравшее её сущность пламя плеснуло, вплелось в хоровод жадных рыжих языков.
До этого группе уже удалось расчистить почти половину комнаты, но теперь ярость закрыла огнём новое широкое пятно на полу.
— Проклятье, — сквозь зубы выругался Сет. — Вот об этом я и говорил. Я говорил…
Дрейк зло на него посмотрел. Люди переглянулись и снова принялись поглощать пламенное угощение станции «Ярость».
В какой-то момент парень понял, что больше не может. Осталось совсем немного, но он не хотел стать очередной ошибкой, одним из тех, кто своей смертью добавит работы другим.
Сет всё ещё хватал куски огня и заталкивал в себя с диким остервенением. Он был крупнее высокого крепкого Дрейка, но и ел быстрее.
— Хватит, остановись, — парень одёрнул его, когда тот потянулся за новой порцией.
— Отвали. Я могу.
— Идиот, у тебя эта ярость сейчас из глаз польётся! — Дрейк толкнул мужчину в плечо, отстраняя от крошечной огненной лужицы, оставшейся на полу.
Сет зарычал, парень ответил тем же. Они сцепились бы, но им не позволили. Пока эти двое, пыхтя и едва не плюясь, скалились друг на друга, повиснув на руках разнимавших, остальные доели ярость.
Двойные двери мгновенно открылись, выпуская выживших на станцию, к поезду, который увезёт их обратно на вокзал.
Сильвия стояла напротив лавочки Деда и, задрав голову, неотрывно смотрела то на табло, то на ажурные стрелки висевших под ним часов. Она нетерпеливо притопывала ногой, ожидая, когда появится время прибытия поезда из «Ярости». Хотелось, чтобы Дрейк приехал раньше, чем Сильвия со своей группой отправится в «Усталость».
— У тебя волосы раньше были белее, — нараспев проговорил Дед.
— Подумаешь. У Малефо вообще рожки после каждой станции удлиняются. Видел бы ты выражение его лица, когда они впервые прорезались…
— Седеешь наоборот, — улыбнулся старик. — Меня нет в списке уезжающих?
— Нет, — ответила Сильвия.
Дед плохо видел, и девушка всегда читала для него расписание. Имя старика забыл даже вокзал, на табло так и высвечивалось: «Дед». Когда его куда-то отправляли, у Сильвии в груди холодело и сообщала она о предстоящей поездке тихо и неохотно. Казалось, Дед даже со скамейки не встанет. А он вставал, уходил, да ещё и возвращался каждый раз с таким видом, будто ничего и не произошло и ни на какой станции он не был.
Мимо табло пронеслась стайка лазурных колибри, взвилась под прозрачный купол вокзала. Там, на балках, опутанных цветущими лианами, птички устраивали себе гнёзда.
— Я недавно видела мёртвую колибри.
— Присядешь? — спросил Дед.
— А ещё нашла трещину в стекле купола. Раньше с вокзалом такого не случалось.
— Присядь! — старик похлопал по скамейке рядом с собой. Сильвия наконец послушалась.
— Что будет с вокзалом? — поинтересовалась она, едва ли надеясь услышать точный ответ.