–Да как Вы смеете?!– вылетев из своего кресла, заорал Арсений. Глаза его были полны ненависти, лицо исказилось.
–Сядьте, Арсений Дмитриевич,– твердо сказал следователь. Игривый тон и ухмылка исчезли, взгляд стал жесткий, колючий.– А то ведь, не дай бог, броситесь на меня при исполнении, и вот Вам готовое обвинение. Не усугубляйте ситуацию. Я, пока, просто излагаю Вам факты и напрашивающиеся в результате их сопоставления выводы. Вы же мне вчера солгали, сказали, что Ваша ссора с Фаиной Родионовной произошла из-за разногласий по поводу плана работы издательства в будущем году. А тот, кто имеет привычку обманывать, Арсений Дмитриевич, на доверие рассчитывать не может. Так, что я, в отношении Вас, верю исключительно фактам, а факты эти, все как один, против Вас. В квартире Вашей тети были обнаружены документы, свидетельствующие о том, что хоть Вы и являетесь владельцем издательства, но во многих финансовых вопросах Вам требовалось согласие Фаины Родионовны, что, вероятно, Вас не могло не напрягать и не раздражать. Взрослый мужчина, владелец компании, а вынужден спрашивать разрешения у тетки…
–Вы собираетесь предъявить мне обвинение?– холодно спросил Арсений.
–На данный момент, нет. Пока мы проверяем все факты по делу.
–В таком случае, я попрошу покинуть мой кабинет и в следующий раз, если снова решите явиться сюда, чтобы побеседовать, не забудьте захватить ордер.– Арсений уперся в следователя ледяным взглядом. Захаров ухмыльнулся.
–Всего доброго, Арсений Дмитриевич. Уверен, мы еще увидимся.– Отвесив издателю легкий поклон следователь вышел из кабинета.
––
В конце дня Маша зашла к Арсению. Она откладывала визит, страшась его, не зная как нужно себя вести. Она не привыкла видеть издателя таким отрешенным, равнодушным, пребывающим в безжизненном оцепенении. Она привыкла к тому, что Арсений – человек-праздник, и энергия расплескивается через край, даже, порой, раздражая окружающих своей неуемностью и своим буйством. Но нужно было обсудить важные рабочие моменты, поговорить о церемонии награждения, которая должна была состояться в ближайшую пятницу.
–Привет.– Маша осторожно вошла в полумрак кабинета. Арсений не включил верхний свет, и просторное помещение освещала только, горевшая на его столе, лампа.
–Привет. Решил посидеть так. Яркий свет меня раздражал.
Он выглядел не таким застывшим и безжизненным, как вчера, но прежнего Арсения в нем, в данный момент, узнать было невозможно.
–Я зашла спросить о церемонии. Она должна была состояться в эту пятницу…
–Я все отменил. Перенес на январь. Извини, забыл тебя предупредить.– Он грустно посмотрел на нее.– Я знаю, сколько труда ты вложила, но сейчас…
–Конечно, я понимаю,– поспешила успокоить его Маша. – Сейчас действительно совершенно не подходящий момент для подобного мероприятия.– Она внимательно посмотрела на него.– Ты как?
–Плохо.– Он слегка кивнул.– Мать вчера впала в такую истерику, пришлось неотложку вызывать. Потом немного успокоилась…
–Ясно… Должно пройти время…
–Да…– Он усмехнулся.– Следователь, кажется, считает, что это я убил тетку.
–Ты?!– глаза у Маши округлились.
–Она была против того, чтобы я организовал фонд в поддержку писателей, вернее, она была против того, чтобы к этому делу подключалось телевидение. Следователь заявил, что наша ссора по этому поводу очень совпала с тем, что ее убили. Мол, только она являлась препятствием к осуществлению моих честолюбивых замыслов…
Маша покачала головой.
–Это все так ужасно!…
–Ты ведь не думаешь, что это я, скажи честно, Маруська?– он усмехнулся.
–Нет. Я не думаю. Мне кажется, хоть ты и самовлюблен, и честолюбив, и упрям, ты не способен на подлость и не способен причинить боль, особенно тем, кого любишь. Конечно, чужая душа потемки, но я не представляю тебя в роли убийцы кого бы то ни было.