Захаров шарахнул рукой по столу.
–Я занимался с учеником,– с обиженным видом ответил писатель, химик, талант и самородок.
Заметив недоуменный взгляд следователя, он надменно добавил.
–Многие гениальные люди были вынуждены заниматься ремеслом не связанным с их талантом. Чтобы прокормить себя. Так как не получали достойной оценки и соответствующего вознаграждения. Я вынужден заниматься репетиторством. Готовить великовозрастных недоумков к экзаменам по химии. В тот вечер, о котором идет речь, я занимался с одним из таких бездарей. Время конечно позднее, но за вечерние часы идет неплохая доплата. Так что я не возражал, когда мне предложили заниматься с девяти до двадцати трех тридцати. Деньги лишними не бывают. Я этим не горжусь. Но талантливому человеку нужно есть, также как и всем прочим. Разумеется, когда я обрету, наконец, заслуженное признание, как писатель, подобными глупостями я больше не буду заниматься…
–Вы можете идти. У меня больше нет вопросов,– почти шепотом сказал Захаров.– Оставьте адрес Вашего великовозрастного недоумка и можете отправляться творить дальше.
Лев Николаевич удивленно поморгал.
–Вы больше часа продержали меня здесь, только чтобы спросить о какой-то ерунде?! Возмутительно! Учтите, я буду жаловаться. Это настоящий произвол!– возмущенно сказал он и с гордым видом прошествовал к двери, выгибаясь назад всем своим маленьким, напряженным тельцем.
––
На столе перед Владимиром Владимировичем Захаровым лежала стопка отчетов подготовленных коллегами-подчиненными, содержащих, как был уверен следователь, основываясь на своем многолетнем опыте работы, массу ненужной информации и таких же бесполезных фактов, и, возможно, если повезет, хоть что-то, и в самом деле, представляющее интерес для следствия. Рядом с отчетами лежала, завернутая в пергаментную бумагу, купленная в ларьке, рядом с управлением, шаурма, и стояла кружка, с уже успевшим остыть, кофе. Прикинув, чему отдать предпочтение, в первую очередь, служебному долгу или настойчивым требованиям собственного организма, желавшего получить очередную порцию хоть чего-нибудь съедобного, следователь решил совместить оба занятия. Откусив кусок свернутого трубочкой лаваша с восхитительной, как показалось изголодавшемуся служителю закона, начинкой, Захаров принялся просматривать, чем там порадовали его молодые коллеги.
Ребята Захарова собрали более-менее подробную информацию по всем сотрудникам издательства, в котором трудилась жертва. Сведения были, как он и думал, малоинтересные и бесполезные. Ничто не указывало на то, что кто-то из тех, кто занимался выпуском печатных изданий всевозможных литературных произведений, был психом, или склонным к особому проявлению насилия садистом. Все вполне заурядные, судя по отсутствию в прошлом чего-то указывающего на проявление криминальных наклонностей, законопослушные граждане, со своими проблемами, привычками и пристрастиями. Ничего особенного. И, навряд ли, кто-то из них взял, да и решил после очередной взбучки устроенной главной редакторшей покончить с ее тиранией и лишить ее жизни. Тот, кто ее убил, однозначно искал что-то очень важное. Что можно было искать у пожилой женщины, большую часть времени занятой работой? Деньги? Возможно. Фаина Родионовна Мамонтова жила не то чтобы скромно, и дрожала над каждой копейкой, складывая сбережения в укромном местечке. Нет, просто, судя по обстановке ее квартиры, она предавала вещам очень мало значения. У Захарова сложилось впечатление, что обычно, она заменяла старую, вещь на новую, причем, порой, довольно дорогостоящую, лишь в случае необходимости. Когда, та что была у нее до этого, приходила в негодность. Специально создавать уют или окружать себя более современными, новомодными вещами она не стремилась. Хотя вполне могла себе это позволить. Доход у главного редактора издательства был довольно приличный. В шкафу, в жестяной коробке из-под чая было обнаружено пятьсот с лишним тысяч рублей. Права была Мария Александровна Морозова, ее начальница, по какой-то причине, деньги предпочитала держать дома, а не в банке. С учетом той суммы, что Фаина Родионовна одолжила своей помощнице, накопленных ею денег было больше миллиона рублей. Сумма довольно приличная. Кто-то о подобных деньгах может только мечтать. Только вот деньги остались в шкафу, и если убийца искал их, трудно предположить, что он до такой степени идиот и не догадался заглянуть в классическое место, известное любому, кто прочел или посмотрел хоть пару-тройку детективов. Нет. Убийце нужно было что-то другое. Если в кабинет в издательстве он перевернул все вверх дном, то в квартире он устроил «поверхностный обыск». Осмотрел содержимое стола, книжного шкафа, секретера. То есть, его интересовали те места, где у убитой лежали всевозможные бумаги. И, вероятно, он был уверен, что то, что ему нужно она не стала бы прятать куда-то специально. Может рукопись? Но зачем красть рукопись и даже совершать ради этого убийство? Если, к примеру, кто-то был одержим идеей присвоить себе чужое произведение, то слишком велика вероятность, что даже если и удастся издать чужую книгу под своим именем, то, в конце концов, обман будет раскрыт. А может, это какая-то книга, которая, наоборот, не должна была быть издана? Захаров взъерошил волосы и для успокоения откусил от шаурмы, в очередной раз, и запил холодным кофе. Все слишком притянуто за уши, и, честно говоря, глупо. Следователь пролистал первый из отчетов до конца. Во втором отчете содержались сведения о «ключевых фигурах» издательства, то есть о тех, кто занимал руководящие должности. По поводу издателя ничего нового не было. Все, о чем, сообщал, вполне добросовестно поработавший сотрудник, Захарову уже и так было известно. Дальше шла прекрасная, загадочная, злобно-агрессивная Кира Мурадовна Усманова, главный бухгалтер. Ее в роли убийцы следователь не рассматривал, хотя и не исключал, того что она точно могла, при необходимости, порешить пару-тройку человек. И глазом бы своим темно-карим не моргнула, и бровью бы не повела. Нет, таких как она, Захаров как женщин не воспринимал, и мужиков, которые ведутся на дивную красоту и теряют голову, превращаясь в безмозглых слюнтяев, не понимал никогда. Ну да бог с ней, с Кирой Мурадовной и ее опасной, экзотической красотой и злобным нравом. К смерти редакторши она отношения не имеет. Ну, можно оставить один процент из ста, так как полностью уверенным нельзя быть никогда. Не было у бухгалтерши никакого мотива. Что могло ей понадобиться, из того что могло быть у убитой? Неодобренный отчет по расходам издательства? Ерунда. Захаров пролистал еще пару страниц, и не донеся шаурму до уже открытого рта, застыл. Господин Воронцов, арт-директор, который страшно перепугался, увидев Захарова в издательстве и услышав, что он занимается расследованием обстоятельств смерти Фаины Родионовны, и с которым, якобы, провела ночь вышеупомянутая Кира Мурадовна. Вот так фокус! Такой приличный, на первый взгляд молодой человек. Весь из себя такой стильный, явно одевается не в дешевых магазинах, следит за модой. Этакий брутальный мачо, с вполне симпатичной физиономией, того типа, что так нравится женщинам. И вдруг, оказывается, что господин Воронцов, прости господи, самый настоящий уголовник. Дебошир, хулиган, отчисленный, за свои проделки из университета, что называется, за пять минут до его окончания, а стало быть, еще и дурак, раз уж так прокололся перед самым выпуском. И плюс ко всему имеет срок. Вот это поворот. Вот уж, правда, в тихом омуте…