–Маша,– он шагнул к ней. Маша чувствовала, что глаза уже с трудом удерживают переполнившую их влагу и еще чуть-чуть, и она не выдержит и впрямь расплачется.
Сделав глубокий вдох, она выпалила:
–Отправь мне смс-кой номер своей карты. Я переведу тебе деньги. Наверное, придется переводить частями, но я постараюсь, как можно быстрее вернуть все. Ты не переживай…
Улыбка исчезла с его лица, и оно как будто застыло. Взгляд, обращенный на нее, неуловимо изменился, как будто внутри него погасили свет.
–Хорошо, отправлю потом,– сказал он.– Можешь не торопиться. Я тебе уже говорил, что я, по этому поводу, не переживаю. Ладно, удачи тебе. Ты торопишься…
–Да… Пока…
Он вошел в раскрывшиеся двери лифта.
–Пока.
Двери закрылись. Маша быстро выбежала из подъезда, заставляя себя думать только о предстоящей встрече.
Глава 10
В помещение издательства вошел Макс Стрельников. Маша, не отрываясь, смотрела на красивое, совершенно спокойное лицо, на плавные, движения гибкого тела. Как и каждый раз, эта почти совершенная красота поражала, вызывала невольное восхищение.
–Здравствуйте, милая Маша,– одарил ее своей невероятной улыбкой радиоведущий. Он бросил взгляд в дальний угол комнаты, где на мягком кожаном диване, расположился Владимир Владимирович Захаров. Улыбка радиоведущего стала немного насмешливой.
–Здравствуйте, господин следователь.
Захаров кивнул.
–Здравствуйте, господин Стрельников.
Радиоведущий вновь взглянул на Машу. Его взгляд, обращенный на нее, был почти нежным. Он засмеялся.
–Вот уж не думал, что именно Вы, Маша, поставите точку во всей этой истории. Хотя, я признаться даже рад, что это сделали именно Вы.
–Надеюсь, Вы готовы рассказать, господин Стрельников, эту свою историю,– подал голос следователь.– Вы сами пожелали, чтобы встреча состоялась здесь и настояли на том, чтобы Мария Александровна присутствовала.
–Я готов удовлетворить Ваше любопытство, господин Захаров.– Стрельников с невозмутимым видом уселся на ближайший, к Машиному, стол. – А можно попросить у Вас сигаретку?
Вынув из пачки, положенной рядом с ним Захаровым, сигарету, радиоведущий с наслаждением затянулся и выпустил струйкой дым.
–Пять с лишним лет не курил,– даже зажмурив глаза от удовольствия, сказал он и засмеялся. – Вредно для здоровья.
Захаров и Маша молча сидели в ожидании рассказа.
Стрельников затушил сигарету. Повел широкими плечами. На губах его играла беззаботная улыбка, взгляд сине-голубых глаз был отрешенным, обращенным куда-то в пространство.
–Там где я родился, большинство людей живет не просто скромно, а очень бедно. Это удел множества небольших городков, сел, деревень. В нашем городе были те, кто жил неплохо и даже очень неплохо, но их были единицы. Среди моего окружения таких людей не было. И самое главное, что в таких местах, практически нет перспективы. Как ты не старайся, а все равно будешь жить, так же, как и жил, на грани нищеты. Я с самого детства знал, что такая жизнь не для меня. Я хотел иметь возможность ни в чем себе не отказывать. Хотел хорошей жизни, насыщенной, а не влачить жалкое существование. Отец ушел от нас, когда мне было четыре. После его ухода мы больше ничего о нем не знали. Он ни разу не появился, забыл о нас полностью, будто нас и не было никогда в его жизни. Мама постоянно бралась за какие-то подработки. Где-то что-то убирала, кому-то что-то шила. Работала на износ, чтобы обеспечить меня всем необходимым,– Стрельников усмехнулся,– по ее меркам необходимым. Все мои друзья жили примерно также. Кто-то еще хуже, у кого отец пил и забирал из семьи все что можно. Меня поражало, что никто из них, как будто даже не замечает убожества такой жизни. Я всех их за это презирал. Я совершенно точно знал, что они всю жизнь будут жить точно также. Как их родители, как родители их родителей. Я даже маму презирал, за то, что она трепыхается, терпит унижения, подрабатывает за гроши, а толку почти никакого от всей этой суеты нет. Лишний килограмм сосисок, лишняя пара носков и все. Я твердо решил, что вырвусь из этого болота и уеду в большой город, где можно достичь того о чем я мечтал. Но я, естественно, понимал, что сначала нужно получить образование. После школы я поступил в местный университет, так как ехать учиться в Москву, у меня денег не было. А учиться и вкалывать где-нибудь на стройке или подавать кофе тем, кто уже преуспел, я не горел желанием. Наиболее подходящим, для возможности претворения в реальность моих грандиозных планов, в нашем захудалом университете я счел исторический факультет. Я поступил с легкостью. Учеба всегда давалась мне очень легко. От природы отличная память, можно считать, повезло, потому что большинство предметов не вызывала у меня особого интереса.– Стрельников вновь улыбнулся и бросил взгляд на своих слушателей.– Уже живя в Москве, пользуясь этой особенностью собственной памяти, я даже освоил испанский и итальянский, можно сказать, просто для души, ну и потешить самолюбие – вот я какой! Наверное, можно было бы изучить и другие языки. Возможно, я займусь этим в ближайшем будущем. У меня ведь теперь появиться масса свободного времени.– Он жизнерадостно рассмеялся, как будто разговор этот происходил в компании хороших друзей, и они вели милую, приятную беседу о пустяках, пребывая в отличном настроении.– Учеба в университете была сплошным занудством и пустой тратой времени. История меня никогда особенно не привлекала. Но я знал, что прежде чем сделать следующий шаг, вернее, первый шаг своего «восхождения» наверх, навстречу своей мечте, необходимо получить диплом. Бумажку с печатью, подтверждающую, что ты не пустое место. И на самом деле, не дающая абсолютно никаких преимуществ, просто у нас такая система, что на каждом шагу обязательно требуется, какая-нибудь бумага, документ, без которых у тебя нет никаких прав. Хотя, с ними их тоже нет, одна видимость, – он вновь радостно улыбнулся слушателям. – На пятом курсе наш преподаватель, профессор Подгородецкий сообщил, что его пригласили работать в Москву и предложил желающим занять место его ассистента и поехать вместе с ним, поучаствовать в чем-то вроде конкурса. Нужно было написать научную статью. Статья должна была рассказывать и содержать в себе материалы о серьезном исследовании проведенном автором. Все, как у взаправдашних, солидных ученых. Автор лучшей статьи получал джек-пот – место ассистента и билет в место, где мечты претворяются в реальность, где перед тобойчеловеком открываются тысячи возможностей, где можно осуществить самые смелые замыслы и вознестись на невероятную высоту, если есть мозги, воля и несгибаемая целеустремленность. Я не сомневался, что место достанется мне. Я был лучшим на курсе. Самым способным. Не потому, что я настолько талантлив. Просто, как я уже сказал, неоценимую поддержку мне оказывала моя память. Я мог пролистать книгу и пересказать, почти слово в слово ее содержание. На написание статьи, на которую профессор дал нам два с лишним месяца, я потратил неделю, и это с учетом, того что мне нужно было раздобыть дополнительную литературу, найти какие-то исторические сведения, связанные непосредственно с темой моей статьи. Когда профессор, подводя итог устроенному им соревнованию назвал имя моего сокурсника, Кешки Абрамова, мелкого чмыренка, вечно попадавшего в дурацкие ситуации, и уж точно, не отличавшегося ни особым умом, ни способностями, я сначала даже не поверил. Кешка чуть не умер, когда услышал свое имя. Я так и думал, что его удар хватит. Возможно, я бы спокойно снес этот небольшой удар судьбы, так как неудачи закаляют, дают определенный опыт, делают нас сильнее. Но после лекции Подгородецкий подошел ко мне и сказал, что моя работа, как он и отметил во время обсуждения, прежде чем назвать имя счастливца, великолепна. Ее единственный недостаток, что каждая ее строчка пронизана самолюбованием автора, его обожанием себя. Я засмеялся и ответил, что все мы любим и обожаем себя, и это совсем не плохо, когда человек знает себе цену. Профессор посмотрел на меня с такой снисходительностью, что внутри у меня все закипело. «Вы, Стрельников, несомненно, одарены от природы, более того, Вы по-настоящему талантливы. Но Ваша чрезмерная любовь к себе не дает Вашему таланту двигаться в нужном направлении. Слишком эгоистичные люди редко бывают счастливы. А, скорее, и вовсе не бывают. Им всегда кажется, что они получили недостаточно, что они достойны намного большего». В этот момент мимо нас прошел Кешка. Его всего распирало от гордости. Когда я взглянул на его мышиную мордочку, я испытал желание придушить это ничтожество, которому, место, как раз там, где он есть. Этот недотепа, постоянно влипающий в неприятности, это жалкое насекомое не достойно занять мое место. Он даже не сумеет как следует воспользоваться выпавшим ему шансом. Всю жизнь просидит в каком-нибудь архиве, дыша книжной пылью.– Радиоведущий достал из пачки еще одну сигарету и прикурил.– Сначала я хотел убить Кешку. Но потом решил, что, во-первых, это может показаться подозрительным. Кто знает, что придет в голову профессору. Он был достаточно проницательным и очень-очень неглупым человеком. Он не был, как некоторые представители от мира науки, полностью отрешен от жизни. Прекрасно соображал не только в ис