Эти слова ошарашили Дмитрия.
– Вы хотите сказать… что окружающего мира вовсе нет?
– Я ничего не хочу сказать. Но такой вариант вы как честный учёный не имеете права исключить.
Мысли Астахова спутались вконец. Он смотрел по сторонам и видел совсем не то, что ему хотелось видеть. Санаторий исчез вместе с окружающим миром. Он и его странный собеседник находились в пустоте, где не было ничего, где отсутствовали верх и низ, где ни единая мелочь не напоминало о времени и пространстве по причине отсутствия и того, и другого. Дмитрий не ощутил страха. Он скорее озадачился, пытаясь понять, что всё это значит? И тотчас непонятные точки возникли вокруг, и стали разрастаться, превращаясь во что-то яркое, набухающее с невероятной скоростью. Дмитрий видел происходящие внутри процессы, невероятно сложные, многообразные. Он понял – это миры, и он смотрит на них с позиции стороннего наблюдателя, которого никак не затронут происходящие в них перипетии.
– Почему вы не можете сказать мне правду? – воскликнул он.
– Что есть правда?
– Ну… как на самом деле всё устроено. Есть параллельные вселенные или нет? Василий был там, или ему привиделось?
– Ничего нельзя исключить.
– Можно найти Уравнения Мироздания, которые позволят предсказывать и изучать свойства этого и других миров?
– Ничего нельзя исключить.
– Хорошо, а сами вселенные? Они существуют? Или есть только видимость их существования?
Он смотрел на Астахова с неизменной доброй улыбкой и молчал.
– Голограмма, как предполагал Хокинг? – не унимался Дмитрий.
– Разве можно слышать голограмму, трогать? Разве можно её менять по собственной воле?
Они вновь оказались на Земле, в окрестностях санатория. Они стояли в той части аллеи, откуда открывался широкий вид на реку, на покрытые зеленью холмы.
– Но как это всё организовано? – Дмитрий окинул взглядом окружающее пространство, и тут вспомнил – это сон. – Хорошо, чем явь отличается от сна?
– Одним. Во сне вы сами по себе, а когда просыпаетесь, попадаете в мир, где есть другие люди.
– Только и всего?
Собеседник вежливо усмехнулся:
– Только и всего. А может быть, и не только.
Дмитрий устал от этих загадок. Он чувствовал, как отчаяние подбирается к нему.
– Какой смысл во всём этом? – возмутился он. – Зачем я живу на этой Земле? Зачем столько поколений жило и продолжает жить?
– Можно считать, что всё и вся приходит в этот мир, дабы выполнить своё предназначение. Можно посвятить себя достижению некого результата. А можно рассматривать жизнь как процесс. И получать, насколько это возможно, удовольствие от участия в данном процессе. Ибо он, этот процесс, в любом случае любопытен.
– И поскольку нам не дано знать, что истинно, а что – нет, остается только одно? Сделать выбор? – Невероятное раздражение переполняло голос Дмитрия.
– Именно так. – Он будто не замечал состояния Астахова.
– И что толку?! Мы совершали и будем совершать ошибки!
Чужой добрый ангел сохранил спокойствие.
– А может быть, в этом и сокрыт смысл? – Его улыбка стала хитрой. – Каждый должен найти свой путь, совершая ошибки, а потом исправляя их. Может, в этом всё дело?
Разочарование захватило Дмитрия. Он чувствовал себя обманутым. Он ожидал совсем другого результата от разговора.
– Я – учёный, – хмуро выговорил он. И проснулся.
Перед ним была стенка, покрытая легкомысленными обоями. Блеклые дорожки цветов поднимались вверх по желтоватому полю.
«Приснилось? – озадачился Дмитрий. – Или я на самом деле говорил с ним? Добрый ангел, похожий на соседа по столу. Бред какой-то. Говорил, говорил, и ничего не сказал… Но это не мои мысли, что нам не дано знать. И что окружающий мир смоделирован… Это не мог быть сон. – Дмитрий уже не сомневался в этом. – Я на самом деле разговаривал с ним… Я – учёный, – обратился он к тому, кого уже не было рядом. – Учёный. Мои ошибки в расчетах, в гипотезах. Я думал, вы поможете мне. Я надеялся узнать что-то важное. А что в итоге? Ни-че-го…»
Но в нём зрело уже ощущение, будто некоторая истина, недоступная прежде, непременно откроется ему. И это ощущение было прекрасно.