Астахов появился через час. Выглядел он плохо – осунувшийся, похудевший. Словно после длительного перепоя или болезни.
– Что с тобой? – вырвалось у Василия.
– Ужасно болит голова. Третий день. Раньше такого никогда не было. С трудом лекции прочитал. Прямо-таки не знаю, что делать? И в чём причина?
– Лекарство пил?
– Пил. Не помогает.
Петровский задумался на мгновение.
– Может, кофейку? С коньячком.
– Пожалуй.
Василий вызвал секретаршу, дал распоряжение. Гость был усажен на одно из кресел в углу, перед которыми располагался журнальный столик. Петровский хотел сесть рядом, но тут свежая мысль явилась ему, вытолкнула слова:
– Может, мы и так выпьем коньячку? До кофе.
Астахов кивнул. Бутылка отборного армянского коньяка, стоявшая на всякий случай в шкафу, покинула место пребывания, а с ней – две рюмки. Стеклянная поверхность столика приняла их. Нужные действия были произведены. Василий взял наполненную рюмку, глянул на гостя.
– За твоё здоровье.
Астахов принял тост. Благородная жидкость убыла по месту назначения. Василий чутко следил – проявится ли действие коньяка?
– Полегчало? – сколько надежды было вложено в этот вопрос.
– Немного, – тихо прозвучало в ответ.
Василию не терпелось поведать про своё вчерашнее открытие.
– Потом ещё должно полегчать… Слушай, я придумал интереснейшую вещь. Есть параллельные вселенные. Так? И есть люди. Они ведь тоже как вселенные. Каждый человек может быть разным. По сути человек многомерен. Он может жить в разных человеческих измерениях. Есть бытовое измерение, когда человека интересует только то, как обеспечить свою жизнь. Есть измерение нравственное, есть – научное, в котором часто пребываешь ты. Есть – политическое, и ещё куча направлений – жажда славы, денег, желание добиться чего-то, оставить свой след в истории. Чем дальше идёт эволюция, тем больше этих измерений. В первобытном мире существовало только бытовое измерение. А сейчас их уйма. И человек может пребывать в разных измерениях одновременно, переходить из одного измерения в другое. А параллельные вселенные даны нам, чтобы испытать разные варианты существования, реализовать разные варианты судьбы. Получается, что вселенные людей накладываются на параллельные вселенные пространства и времени… Я бы назвал это перпендикулярными вселенными, – осторожно добавил он, внимательно следя за реакцией Астахова.
Тот не на шутку задумался, потом поднял насмешливые, хотя и грустные глаза на Петровского.
– По-твоему, всё крутится вокруг человека?
– Да! – вскричал Василий.
– Сомнительная гипотеза…
– Можешь не принимать её. – Обида наполняла голос Петровского. – Но я считаю, что это так.
– Гомоцентризм? Человек в центре всего? Чепуха, – безапелляционно заявил Астахов. Похоже, он и впрямь почувствовал себя лучше.
Такого удара Василий не ожидал.
– Разве человек не часть природы?! – мрачно осведомился он.
– Часть. Но бесконечно малая. – Сколько снисходительности было в голосе Астахова. – Наверно, писатели имеют право думать подобным образом. Но это не научный подход. Ты меня совсем отвлёк. Я вот по какой причине хотел увидеть тебя. Ты интересуешься насчёт того, останешься ты здесь навсегда или нет? Спроси об этом своего доброго ангела. Ты, вроде, с ним общаешься. Спроси. А заодно выясни у него насчёт переходов между вселенными. Они – случайность или закономерность? Если второе, сохраняются ли переходы во временной и пространственных координатах или нет?
«Да что они с Потаповым, договорились что ли? – мрачно подумал Василий. – Спроси то, спроси это. Я что, бюро справок?»
– Я не имею возможности беседовать с ним по первому желанию. – Подчёркнутая сухость звучала в голосе. – Он является не так уж часто. Если явится, обязательно спрошу. Но когда это будет, не знаю. Вдруг не скоро.
– Как получится, – вполне спокойно проговорил Астахов. – Я тебя не подгоняю… Давай ещё по коньячку.
12
Дмитрий открыл глаза. Что это?! Незнакомый потолок с дурацкой лампой-шаром, грязно-зелёные стены, жуткие кровати с железными спинками. Где он? Как попал сюда?.. Астахов попытался подняться, и тотчас резкая, необъятная боль полыхнула в голове. Застонав, он поднял руку, но там, где он ожидал нащупать волосы, была повязка.
– Сестра, – вылез откуда-то незнакомый мужской голос, – новенький очнулся. Эй, сестра…
«Чья сестра? – мелькнуло у Дмитрия. – Моя? У меня нет сестры… Что произошло? Почему повязка?..»
Женское лицо возникло перед ним, не старое, и не молодое, вполне обыкновенное лицо с мясистым носом, увенчанное белой шапочкой. И тут он понял, о какой сестре шла речь – о медицинской. Он в больнице?